Читать книгу - "Жуки не плачут - Юлия Яковлева"

И погрохотал сапогами дальше.

Ладно, закопать успеется. Потом.

И потрусил в сторону школы. После уроков следовало, как условились, забрать Бобку.

Шурка подождал еще немного. Уже пробежали мимо все дети — они бежали так, словно их могли догнать и вернуть на дополнительную порцию уроков. Теперь прохожие были только взрослыми. Шурке стало не по себе.

Застрял он там, что ли? Что, если Катькина свита изловила Бобку? Он похолодел.

Школьная дверь была еще не заперта. Пустой коридор казался оглушительно тихим и непривычно широким. Нянечка Люся возила по лестнице мокрой серой тряпкой: зад, обтянутый холщовым халатом, ходил туда-сюда.

Ее называли «нянечка», потому что она сама всех так называла: «Шурочка», «Бобочка», а когда не знала имени (много появлялось новых, эвакуированных), то говорила: «деточка». Даже Бурмистров говорил ей «нянечка».

— Вы Бобку не видели?

Зад остановился. Лицо повернулось сердитое. Морщины на лбу не разгладились.

— Мальчика, — пояснил Шурка. — Мелкаша. Моего брата.

Люся плюхнула тряпку в железное ведро, устроила небольшую бурю, так что плюхнуло через края.

— Какой еще мальчик. Домой иди. Шастаете все где попало. Неймется вам все. Дома все не сидится. Тряпкой бы вас вот этой, — тряхнула она красными кулаками, которые крутили жгут из серой тряпки. — Чтоб не шастали.

Отвернулась. Показала железный зад.

Не «Шурочка» и не «Бобочка». Сердце ухнуло. Подозрение переросло в уверенность.

«Не дергайся. Думай», — велел себе Шурка. Лупить на улице среди бела дня они не отважатся: там вмешаются, разнимут прохожие. Пустырь!

Шурка пролез в дырку в заборе. Выпрямился. Пустырь оправдывал свое название. Только трава чуть кивала самой себе хохлатыми головками. Только лопухи молча топорщили уши. Поэтому шорох Шурка расслышал мгновенно. Обернулся. Быстро наклонился, схватил — и камень гулко ударил в забор. От щелей отпрянули.

Заверещали восторженно:

— Людоед! Людоед из Ленинграда!

Затопотали, захохотали убегающие ноги.

Мелкаши.

А потом услышал похрюкивание. Раздвинул лопухи.

Верочка сидела на земле, подтянув колени. Лицо от слез стало совсем кроличьим: розовый нос, розовые глаза. «Поколотили они ее, что ли?» — удивился Шурка. Верочку не любили. Но и не задирали.

Сочувственно сел рядом. Четыре холма колен. Верочка хлюпала и старательно не смотрела на него. Поколотили.

— Болит? — спросил.

Верочка выпрямилась так стремительно, что стукнула его затылком по подбородку — зубы клацнули.

— Врете вы все. Все они врут. На фронт он сбежал. Понятно?

«Она что это, опять насчет Бурмистрова?» — неприятно удивился Шурка.

— Ну сбежал, — пробормотал он.

Ладно уж. Сколько можно?

— Я знаю! На фронт. Понял?

Вскочила. Отряхнула платьице. И убежала, только лопухи шушукнулись. Трава все еще качала головами, мол, ну и ну.

«Девчонки, — только и подумал Шурка сердито. Поди их пойми».

В палисаднике Бобки тоже не было.

А на рынке Шурке рассказали.

Немецкие трофейные снаряды, которые привезли на эвакуированный столичный завод, где директором был Вовкин папа в своих новеньких сапожках, лежали в ящиках. Прямо в заводском дворе их отгрузили. Думали, наши военные из них вынули взрыватели.

А наши военные — что вынут на заводе.

Убило Вовку мгновенно.