Читать книгу - "Зеленый велосипед на зеленой лужайке - Лариса Румарчук"

— Что это? — нервно спросила мама и остановилась. Теперь она смотрела не туда, где был вокзал, а на Ларису Андреевну.

И я тоже смотрела на Ларису Андреевну. Обе мы с нетерпеливой надеждой смотрели на Ларису Андреевну и ждали от нее ответа.

Но Лариса Андреевна, казалось, не слышала нас. Ее глаза тоже были устремлены туда, куда только что смотрели мы, и по тому, как подобралось, словно сжалось ее лицо, я поняла, что случилось что-то непоправимо ужасное.

Но, словно стараясь опровергнуть то, что выражало лицо, прозвучал спокойный, о, слишком спокойный голос:

— Не вижу причины для паники. Просто его перевели на другой путь. Придется немного поискать, и только.

И сразу отлегло от сердца. Ну конечно, как мы могли не догадаться. Конечно же, перевели на другой путь. Ведь они (эти неведомые нам начальники вокзалов) только и делают, что переводят. Ведь машинист сам сказал: «Гуляйте спокойно, будем здесь загорать до вечера». А сейчас разве вечер? Сейчас самый что ни на есть день. Вон солнце как шпарит. Значит, правильно сказала Лариса Андреевна, надо отыскать свой состав, только и всего.

Но напрасно мы обходили вокзал то с одной, то с другой стороны, напрасно, спотыкаясь, топали по шпалам, напрасно разбегались в разные стороны от неожиданного гудка паровозика, вынырнувшего откуда-то и мчавшегося на нас с необыкновенным проворством, напрасно с воплями радости бросались к долгожданному товарняку — нашего состава нигде не было.

— Надо отыскать начальника вокзала, — наконец, отчаявшись, сказала Лариса Андреевна. — А то пока мы тут ищем, поезд и в самом деле может уйти.

— А я знаю, — неожиданно для самой себя предложила я. — Пусть Майка ищет.

— Отстань, пожалуйста, — рассердилась мама, — не хватает еще твоих глупых советов.

— Ну почему глупых, — обиделась я. — Собаки — они всегда находят, я читала…

— Так то специальные собаки, ищейки, а Майка не ищейка, — отрезала мама. — И потом, здесь же вокзал, все запахи смешались. Неужели не понимаешь?!

— Нет, почему же, — вступилась за меня Лариса Андреевна, — вдруг Майка нам и вправду поможет. — И она без особого доверия взглянула на Майку.

Я тут же присела перед собакой на корточки и сунула ей под нос корзину:

— Майка… ищи!

Но Майка не понимала, чего от нее хотят, и на корзину не реагировала.

— Майка, ну ищи же, ищи, — умоляла я.

Вдруг Майка рванулась, да так быстро, что мама едва успела подхватить корзину, и, вильнув хвостом, нырнула под какой-то вагон.

— Боже мой, — заволновалась мама, — наверное, наш состав стоит за этим составом. Потому мы его и не нашли. Давайте-ка скорее за Майкой…

— Куда за Майкой? Под колеса? — не без резона заметила я.

А мы между тем уже добежали до вагона и теперь в нерешительности топтались возле, заглядывая под колеса.

А с другой стороны возбужденно повизгивала Майка, словно подбадривала — смелее, смелее! — и не понимала, почему мы медлим.

Я уже совсем было нырнула, но мама ухватила меня за подол.

— Ты что, с ума сошла? — Лицо ее побелело. — А если состав тронется?

— Да-а-а! — протянула Лариса Андреевна (она со своим рюкзаком добежала последней). — Придется, видно, обходить.

И мы пошли вдоль вагонов. А состав, как назло, был прямо-таки нескончаемым. Последнего вагона даже и не видно. И тут мы услышали гудок. Совсем близко. И в то же время казалось, что он принадлежит не этому поезду, а другому, скорее всего, тому, что за ним… Мы переглянулись.

— Уходит! — прошептала мама. Глаза у нее горели. Волосы растрепались. Наверное, в суматохе она потеряла шпильки (вообще-то мама вечно их теряла) и теперь была похожа на беженку из фильмов о войне.

Майка, без труда присоединившаяся к нам, услышав гудок, снова юркнула под колеса. И снова с той стороны путей нетерпеливо лаяла и царапала землю когтистыми лапами.

И мама решилась. Она сжала губы и, дико озираясь по сторонам, потянула меня вниз, под брюхо вагона. Я ощутила запах машинного масла, пыли, шлака, на мгновение сдавило виски, громко хрустнул под ногой шлак — и вот уже, взмокшие, ослабевшие, мы с мамой стоим в полный рост — и столько света вокруг, и столько неба, и столько дали. А мама все еще не отпускает мою руку.

Но почему так далеко просматривается вокруг? Почему так свободно, так широко, как в поле? Да потому, что за этим составом, под которым мы только что, рискуя жизнью, проползли, нет больше никакого состава. И даже рельсов больше нет…