Читать книгу - "Тайна Флоры - О Чжинвон"

Бабушка Фурнье сидела в кресле-качалке и рассказывала детям разные истории. Про рождение Флоры, про племена, живущие на Папиш, про племя Ансан… Дети, усевшись вокруг кресла-качалки, зачарованно смотрели на бабушку Фурнье.

Я обошёл всех детей и раздал каждому по чашке молока митмаллен. Чтобы сделать молоко митмаллен, смешивают перья птицы нуван и сок дерева рувасан, поэтому молоко получается зелёного цвета. Три раза в день я готовлю молоко митмаллен — это моя обязанность. Чтобы собрать перья птицы нуван и сок дерева рувасан, мне приходится вставать в пять утра — нелёгкая задача для такого сони, как я. Бабушка Фурнье — волшебница, она преподаёт историю в нашей деревне. У нас учителем истории становится самый старый житель деревни. Когда историю нам преподавал дедушка Аллимикиру, мы каждый день ели сладкие, мягкие булочки соры, приготовленные из пения птиц. Дети, конечно, любили булочки дедушки Аллимикиру гораздо больше, чем его уроки истории. Даже самый ленивый из нас, полненький Тхамадо, никогда не опаздывал на уроки в те дни, когда нам давали булочки соры.

Я несколько раз предлагал бабушке Фурнье приготовить булочки соры, но она отказывалась наотрез и говорила, что для детей нет лучше лакомства, чем молоко митмаллен. Она уверяла, что перья птицы нуван бодрят разум, а сок дерева рувасан закаляет душу. Но я знал, почему на самом деле бабушка Фурнье не хотела делать булочки соры. Она до смерти не любила пения птиц — а без него булочек соры не приготовить.

Бабушка Фурнье называла птичьи трели надоедливым шумом и бессмысленной стрекотнёй — так она не любила щебетанье птиц. Чтобы пташки не садились на подоконник, она запирала оконные задвижки, а если птичка садилась петь на ветку дерева биби перед окном, она тут же попадала под власть волшебных чар и становилась льдинкой. Потом действие колдовства заканчивалось, льдинка таяла и снова превращалась в птичку, но после этого ещё долгое время птичка не могла летать.

Когда умерли мои родители, бабушка Фурнье взяла меня к себе, потому что ей нужен был помощник, который делал бы молоко митмаллен. Все в деревне знали, что бабушку Фурнье вряд ли можно было назвать заботливой старушкой, — грустно, но она на самом деле приютила меня не из жалости, а только чтобы я делал молоко.

До совершеннолетия (у нас в деревне совершеннолетним считается тот, кому исполнилось пятнадцать лет) моей главной обязанностью в доме бабушки Фурнье было приготовление молока митмаллен.

Бабушка Фурнье была капризной и подозрительной старушкой. Время было для неё главной ценностью, поэтому она терпеть не могла, когда его тратили даром. Стоило мне хоть немного замешкаться, она кидала в меня тем, что попадалось в тот момент ей под руку. Подушки, тарелки, башмаки с протёртыми мысами, деревянное кресло-качалка — такое огромное, что его обеими руками не обхватить… Чем чаще бабушка Фурнье кидалась вещами, тем ловчее у меня получалось увернуться от них.

Бабушка Фурнье любила детей ещё меньше, чем птичье пение. Стоило бабушке Фурнье увидеть ребёнка, её начинало трясти, как в лихорадке, и она ворчала, какие же все дети отвратительные, недисциплинированные и шумные создания. Если бы не умер дедушка Аллимикиру, она ни за что не стала бы учить детей, — так говорила сама про себя бабушка Фурнье.

Во время уроков истории у меня было два задания от бабушки Фурнье. Первое — напоить детей молоком митмаллен. Второе — накормить опоздавших плодами хорос. Вообще-то раздавать детям еду на занятиях должен был учитель, но бабушка Фурнье брезговала прикасаться к детям, поэтому всё делал я.

Раздав детям чашки с молоком митмаллен, я мог слушать урок, стоя у дверей. Там мне приходилось ещё больше сосредотачиваться, чтобы услышать рассказ бабушки. У неё был тихий, дребезжащий голос, и, стоило кому-то из детей хоть немного пошевелиться, ничего нельзя было расслышать, кроме невнятного бормотания. Кроме того, мне приходилось раздавать плоды хорос опоздавшим детям, и у меня не получалось послушать уроки как следует.

Опоздавшие должны были, сев на свои места, съесть плоды хорос. Ребёнок, съевший этот плод, целый день не мог потом больше ничего есть и говорить тоже не мог. А какое наказание может быть хуже для ребёнка, чем молчать целые сутки напролёт?

Жители Папиш придавали огромное значение изучению истории. Все шесть племён сходились во мнении, что тот, кто не знает истории, не сможет справиться с испытаниями, которые готовит будущее. Все дети обязаны были изучать историю до тринадцатилетнего возраста.

Однажды я сказал бабушке Фурнье, что хотел бы продолжить учиться у неё колдовскому мастерству, когда окончу курс истории. Она ехидно улыбнулась — что может поместиться в голове у мальчика, вот уже который раз провалившего экзамен по истории? Тут даже пробовать не нужно — и так всё ясно. Бабушка Фурнье, опершись на ручки кресла, водрузилась на него, посмотрела на меня сверху вниз и сказала, что всяким тупицам нельзя даже думать о том, чтобы учиться колдовству.

В отличие от остальных волшебников в нашей деревне — людей мягких и отзывчивых — бабушка Фурнье была жёсткой и суровой. Поэтому дети прозвали бабушку Фурнье чаря, что значит «нетающий лёд». И я был полностью согласен с таким прозвищем.

Я думал, что бабушка Фурнье не обращала внимания на насмешки, но в прошлом месяце на Дне волшебника (в нашей деревне раз в год вручают премию — листок золотого дерева — самому популярному волшебнику) кто-то повесил на крючок её двери табличку с надписью «Старомодный волшебник», и я видел, как бабушка Фурнье всю ночь твердила заклинания, которые должны были помочь найти обидчика. Бабушка выбирала неподходящие заклинания — из-за них весь дом наполнился грязной водой. У меня до сих пор сводит плечи, когда я вспоминаю, как двое суток вытирал лужи в доме.

Бабушка Фурнье согласилась учить детей, которых до ужаса не любила, только по одной причине. Волшебники, преподававшие историю, бесплатно получали всё необходимое для колдовства. Если бы не это, бабушка Фурнье и пальцем бы не шевельнула после смерти дедушки Аллимикиру.

В те дни, когда дети приходили на занятия по истории, бабушка Фурнье пила фиолетовую роат. Это микстура, которая смягчает душу, и если бы не действие этой микстуры, бабушка Фурнье, наверное, уже давно заморозила бы всех детей, как птичек.

— Бабушка Фурнье, а почему наше племя называется Ритито? — навострив уши, спросила Коко, сидевшая передо мной. Уши у Коко были очень длинные по сравнению с маленьким личиком. Когда её что-то особенно интересовало, она поднимала уши кверху.