Читать книгу - "Изумрудный атлас - Джон Стивенс"

Шляпа, о которой пойдет речь, принадлежала миссис Констанс Лавсток. Миссис Лавсток была дамой средних лет, обремененной благими намерениями и отсутствием детей. Она не принадлежала к числу женщин, готовых довольствоваться полумерами. Взять хотя бы ее страсть к лебедям. Миссис Лавсток безоговорочно считала их самыми красивыми и грациозными созданиями во всем мире.

— Столь грациозны, — говорила она, — столь элегантны.

Подъезжая к ее большому и роскошному дому в пригороде Балтимора, путник первым делом видел живую изгородь, подстриженную в виде лебедей. Следом шли статуи взлетающих лебедей. Фонтаны, в которых мама-лебедиха поливала водой птенцов-лебедят. Купальня в форме лебедя, в которой удостаивались чести купаться менее почтенные птицы. И разумеется, сами лебеди, скользившие по окружавшим дом прудам или лениво переваливавшиеся — к сожалению, с гораздо меньшим изяществом, чем можно было бы от них ожидать, — мимо огромных окон первого этажа.

— Я ничего не делаю наполовину, — с гордостью говорила миссис Лавсток.

И вот однажды вечером в начале декабря, сидя у камина рядом со своим мужем, мистером Лавстоком, который, к слову сказать, каждое лето проводил каникулы отдельно от жены, говоря, что уезжает собирать жуков, а сам охотился на лебедей в одном частном заповеднике во Флориде, где с сатанинской ухмылкой на лице расстреливал несчастных птиц практически в упор, — миссис Лавсток выпрямилась на диванчике в виде лебедя, отложила вязание и громко объявила:

— Джеральд, я решила усыновить несколько ребятишек.

Мистер Лавсток вынул изо рта трубку и издал задумчивый звук. Он отлично слышал, что сказала жена. Не «ребенка», а «несколько ребятишек». Однако за долгие годы супружества он убедился в бесполезности прямой конфронтации с женой. Поэтому мистер Лавсток решил, что добьется больших успехов мудрым сочетанием лести и безразличия.

— Что ж, душечка, это грандиозная мысль. Ты будешь потрясающей матерью. Конечно, давай усыновим ребенка.

Но миссис Лавсток сердито поцокала языком.

— Не надо юлить, Джеральд. Я не собираюсь усыновлять одного ребенка! Овчинка выделки не стоит. Думаю, я начну с трех.

С этими словами она встала, давая понять, что дискуссия окончена, и вышла из комнаты.

Мистер Лавсток вздохнул, вернул трубку в рот и прикинул, нельзя ли будет подыскать какое-нибудь местечко для летней охоты на детишек.

«Вряд ли», — подумал мистер Лавсток, возвращаясь к своей газете.

— Это ваш последний шанс.

Кейт сидела за столом напротив мисс Крамли. Они беседовали в кабинете директрисы, расположенном в северном крыле «Приюта для безнадежных и закоренелых сирот имени Эдгара Алана По». Несколько веков назад в этом здании располагался городской арсенал, а теперь зимой здесь разгуливал ветер, задувал во все щели, громыхал оконными рамами и замораживал воду в уборных. Кабинет мисс Крамли был единственной отапливаемой комнатой во всем доме, поэтому Кейт всей душой надеялась, что разговор им предстоит долгий.

— Я не шучу, юная леди. — Мисс Крамли, невысокая тучная женщина с начесом сиреневых волос на макушке, развернула конфету, которую взяла из стоявшей на столе вазы. Приютским детям брать конфеты было строго-настрого запрещено. Когда дети П впервые приехали сюда и мисс Крамли оглашала им список, что можно, а что нельзя (в основном состоявший из одних нельзя), Майкл беспечно сунул в рот мятный леденец. За это ему пришлось целую неделю принимать холодный душ. «Она же не сказала, что их нельзя брать! — жаловался Майкл сестрам. — Откуда мне было знать?»