Читать книгу - "Синий краб - Владислав Крапивин"

Она тихо надела платье и босоножки, выбралась в окно и на цыпочках прошла мимо будки с Барсом к калитке.

Над улицей, на столбе, горел фонарь. Он очень ярко горел, как на сцене, когда ночь ненастоящая. Листья большой акации просвечивали слабой зеленью. Они были похожи на большие перья с мушкетерских шляп. Ветра не было, и тень от листьев лежала на белых камнях забора неподвижным громадным веером.

Лена пошла в конец улицы. Там, изгибаясь на заросшем склоне, убегала вниз лестница. Вниз, к огонькам, крышам, освещенным улицам.

Лена остановилась на верхней площадке. Справа, за каштанами, погромыхивал и мигал цветными огоньками сквозь листья Северный рейд. Впереди и слева было Темное Пространство.

Там, в ночи, сливались море и небо.

В этой громадной темноте полз Одинокий Огонек. Очень маленький и очень заброшенный. Или фонарик на мачте, или окошко в каюте, кто знает…

Лене стало тревожно и одиноко, будто она вдохнула в себя всю эту большую ночь. И сделалось ей очень жаль тот дальний огонек. Бывает так: заберется в душу непрошеная грусть — и хоть плачь.

Но вдруг справа, у невидимого берега, прогоняя всякую печаль, вспыхнули другие огоньки — красные и белые. А из-под них ярко-голубой иглой ударил Большой Огонь. Он проткнул ночь, и там, где брел по темной дороге Одинокий Огонек, вспыхнула звезда ответного прожектора. Потом она погасла, но огонек побежал будто веселее.

А маяк сигналил, не уставая.

Лена вспомнила, что днем видела в той стороне желтую полуразрушенную крепость на мысу, а на крепости — вышку и мачту.

Она засмеялась и пошла домой. Ей было хорошо идти и знать, что там, над старыми бастионами, воюет с темнотой надежный маячный огонь. И никто не заблудится в ночи.

Это воспоминание осталось в ней как яркая звездочка.

— Лерка, — сказала Лена, — вот что… Есть одно дело. Тебе понравится.

Он глянул с недоверчивым интересом.

— Правда, понравится, — повторила Лена. — Только ты пока не спрашивай. Я рассказать не сумею. Это надо посмотреть. Ты согласен?

— Да, — сказал он и мягко, по-кошачьи, поднялся, не отрывая глаз от Лены. — А где это дело?

— Знаешь, где ручей впадает в озеро? Был там?

— Ну, был, — нехотя ответил он. — Один раз… Что там делать? Там нет хорошей глины.

— Неважно. Ты иди сейчас туда. Но не берегом, а лесом, по правой тропинке. Лесом — ближе. Там подожди.

— А ты?

— Я скоро приду… Послушай, а может, ты боишься один в лесу?

— Ну и вопросы ты задаешь, — сказал он совершенно по-взрослому.

— Ну иди… Постой. Ты переоденься, а то всю свою парадную одежду перемажешь. Будет много работы.

Лена сходила в сарай за веслами. Дотащила их, прихрамывая, до причального плотика, отцепила лодку.

Грести оказалось трудновато, потому что больной ногой нельзя было упираться в дно. Лена торопливо налегала на весла и беспокоилась о Лерке.

Зря беспокоилась. Когда лодка села на отмель в устье ручья, Лена сразу увидела Лерку. Его мятый ситцевый костюмчик розовел в темной зелени, как большой шиповник. Лерка уже отыскал корягу. Он по-хозяйски оседлал ее, опоясав толстый ствол коричневыми ногами.

— Я здесь, — отчетливо сказал он сверху и уселся поудобнее. Коряга угрожающе закачалась над откосом.

— Осторожней!

— Ты про этот пень говорила, что будет дело? — спросил он, качаясь.

— Про этот… Да осторожней ты! — с досадой сказала Лена и начала продираться наверх. Было жаль, что не удался сюрприз.

Поднявшись, она за рубашку стащила всадника с коряги и едва удержалась, чтобы не шлепнуть.

— Тоже мне наездник! Вот сломаешь шею!

Лерка не обиделся. Отколупнул гнилушку и доверительно сказал:

— Хорошее дерево. Ты сама его нашла?

— Конечно, сама. Нравится?

— Можно сделать дракона, — задумчиво сказал Лерка. — Только придется чешую вырезать. Вот это будет шея, а это хвост…

— Подожди. — Лена села на шею дракона и поставила Лерку перед собой. — Послушай…

И она стала говорить про ночное море, про пустой берег. И про то, как хорошо, когда видишь вспыхнувший маяк. И как будет здорово, если на озерном берегу тоже загорится маячный огонек. Поставить у причала деревянного великана с фонарем в руке! Будто он вышел из лесной сказки и светит, светит, чтобы никто не заблудился вдали от земли, не проплыл мимо пристани.

Лена говорила и придерживала Лерку за большую пуговицу. Он не двигался. Смотрел ей в лицо. Не в глаза, а куда-то на подбородок. Но слушал внимательно. И, когда Лена замолчала, нетерпеливо шевельнулся.

— Ну давай…

— Что «давай»?

— Делать великана! Это будет озерный царь, да? На море — морской, а здесь — озерный?

Он не суетился, не прыгал, но Лена увидела, что он весь просветлел, и каждая жилка в нем словно звенела. И глаза Леркины, темные глазищи, сделались горячими, янтарными.

— Ну да-вай… — медленно и с нажимом повторил он.

— Давай!

Они навалились на корягу, и та ухнула, покатилась, ломая кусты. И плюхнулась на глубокое место. Следом, как снаряд, ринулся Лерка. Уже снизу он крикнул:

— Только не надо фонаря! Я сделаю голову с глазами, чтоб светились!

Они привязали корягу к корме Лениной косынкой.

— Я буду грести, — поспешно сказал Лерка.

Грести он не умел. Весла были увесистые, и Лерка вразнобой плюхал ими по воде. Упрямо сопел и не смотрел на Лену. Лена украдкой вскидывала на него глаза. Еле сдерживала тревогу: очень уж тонкорукий и маленький был гребец, а весла такие толстенные.

Правой лопастью Лерка неловко чиркнул по воде, и на Лену посыпался целый дождь брызг, желтых от вечернего солнца.

— Дай-ка мне одно весло, — сказала она. — Дело быстрее пойдет.

— Бери, — согласился Лерка и подвинулся к борту. — А ты умеешь грести?

— Немножко умею. Сюда-то я добралась.

С одним веслом Лерка управлялся лучше. Лена старалась не перегребать его. Лодка пошла заметнее. Безголовое чудище нехотя тащилось на буксире, поворачивая к небу то одну, то другую лапу.

Все-таки они едва двигались. Почти час ползли эти двести метров. Лерка совсем измотался, но Лена не решалась отобрать у него второе весло. Наконец подошли к месту, и лодка заскребла по дну.

Лерка прямо в сандалиях спрыгнул в воду и ухватился за корягу. Но та, как якорь, цеплялась лапами за дно.

— Не вытянем ведь вдвоем-то, — сказала Лена. Лерка обнял себя за плечи, постоял над корягой. Толкнул ее коленом. Она даже не шевельнулась.