Читать книгу - "Из породы огненных псов. Приключения собак - Наталья Богатырёва"

Сегодняшняя гостья, судя по всему, принадлежала именно к хозяйским выкормышам. Гладкие и всё ещё лоснящиеся бока, как и округлость форм прямо-таки трубили о таком благополучии, которое никому из четвёрки и не снилось. Правда, хотя под атласом короткой шерсти недвусмысленно проглядывали железные мышцы, и каждый из двортерьеров уступал пришелице размерами, глаза собаки выдавали не то тоску, не то болезнь. Вожаки стаи рассудили, что не в её интересах упираться и конфликтовать. Неясно было только, где хозяева нежданной гостьи, и когда прибудут на подмогу своей диванной цаце.

Если бы на месте Кристы оказался самец, предупредительную партию взялся бы вести один из кобелей. Можно не сомневаться — она была бы куда более грозной и выразительной, чем суматошное выступление его подружки. А разборки с сучками пусть сучки и ведут. Тем более, что явно было видно: Криста не слишком-то стремится к обострению ситуации. Хотя она по крови принадлежала к собакам, бесчисленным поколениям которых усердно прививали рефлексы драчунов, особой природной злости в ней не было. Да и сражаться с целой стаей она явно считала не самой выгодной перспективой — собаки улиц готовы стоять за свои владения не на жизнь, а насмерть, поскольку обжитая ими тёплая парадная и облюбованные мусорные баки являются единственным обеспечением недолгого и тяжелого существования.

Пока местная свора приматривалась к Кристе, та вспомнила про маленькую Жульку, которая в случае чего… Словом, корсиканка не спеша направилась было в сторону своих утонувших в ночи сараев, не проявляя ни агрессии, ни непочтения к аборигенам. Казалось, инцидент был исчерпан.

Однако жёлтобрюхая так не считала. Пришлая девица вызвала в ней неожиданно сильное раздражение. Причиной тому явилось выказанное расположение к залётке обоих кобелей. К самой жёлтобрюхой они относились откровенно по-хамски: отгоняли от коллективной добычи, рявкали по любому поводу, невзирая на то, что она уже дважды по их милости становилась мамашей. Из-за такого незаслуженного пренебрежения собачонка вынуждена была держаться от остальных поодаль и трусливо терпеть свое униженное положение. Но если на штатной товарке выместить свою обиду она не смела, то с какой стати спускать наглость вот этой чужой серой нахалке?

…Бедная жёлтобрюхая — последний болезненный щенок в помёте её слабенькой помойной мамки! Откуда было взяться в её никчемном тщедушном теле хорошему характеру и приличным манерам?! Даже такие же ничейные собаки, угадывая за её постоянным беспокойством и нервозностью признаки физического и психического нездоровья, инстинктивно сторонились «дефективной».

И не зря, потому что сейчас её неуравновешенность прокладывала путь к общей большой беде. Не в меру разошедшаяся сучонка бросилась вдогонку за удаляющейся Кристой. Подскочив ей почти под самую морду, жёлтобрюхая завизжала уж совсем невменяемо и попыталась ухватить корсиканку за свисающую брылю щеки. Поддавшись порыву погони, вслед за жёлтобрюхой ринулась и остальная троица.

Подробности последовавшего за этим эпизода Криста вспоминала смутно. Укус жёлтобрюхой особой боли не вызвал — щеки у собак не самое болезненное место, а у потомков молоссов и подавно. Хуже было другое. Криста вдруг ощутила небывало острый прилив ярости и боевого азарта, совладать с которыми уже не могла и не хотела. Собака полностью поддалась какой-то первобытной неуправляемой страсти к крушению и уничтожению нападавшего врага, которую к тому же подстегивал страх за маленькую беззащитную Жульку. Эта страсть одномоментно преобразила спокойного увальня в живую пружину. Короткий бой Криста провела стремительно и жестоко. Жёлтобрюхая успокоилась первая с разорванным горлом. Чёрному хватило для капитуляции выдранного куска бока. Вторая дамочка, получив глубокий укус на спине, уползала с жалобным тоскливым воем. Криста торпедой неслась на главную фигуру четвёрки — обладателя коральки…

…Основателем молниеносно размётанной стаи являлся бывший домашний кобель Робин. Его совсем малышом взяли в семью с тем, чтобы сделать сторожем при любимом дедушкином сарае. Во времена печей сараи были необходимым элементом обихода жителей здешних кирпичных многохаток: в них хранили дрова. Но когда печи заменило паровое отопление от той самой негостеприимной по отношению к Кристе котельной, реальная надобность в дровниках отпала. Владельцы в лучшем случае продолжали хранить в скособочившихся клетушках всякий хлам, который лень было тащить на свалку, а чаще эти рудименты социализма стояли пустыми, всё больше разваливаясь.

Другое дело сарай дедушки Витьки. Постоянно подлатываемый, бывший дровник находился во вполне приличном состоянии, поскольку служил в лесхозе не просто сараем, а своего рода местным клубом. В день пенсии, по праздникам или по иным существенным поводам в «клуб» из соседних домов, из военного городка и даже коттеджного поселка подтягивались нескончаемые Витькины сослуживцы, знакомые, знакомые знакомых и т. д. Клубная сходка (не без известных возлияний — а как же!) продолжалась по нескольку дней. Но так как пьянствовала компания не на глазах стражей порядка и вдали от домочадцев, то существованию Витькиного сарая никто особо не препятствовал. Да и много ли в глуши других развлечений для мужичков, почти проживших жизнь?

Причиной же такого людского притяжения служили неисчислимые жбаны и бутыли, постоянно наполняемые выгнанным здесь же первачом. Они же были объектом печали и повышенного внимания самого Витьки. Сарай требовал постоянного догляда, так как на скрываемое в нём добро уже не раз покушались злоумышленники из гастарбайтеров, наводнивших стройки окрестных загородных резиденций. Вот Витька и поставил рядом с «клубом» здоровенную будку для хвостатого сторожа. Точнее, сторожей, поскольку таковых в будке перебывало достаточно. Собак он выбирал крупных и злобных, но долго они не держались — то сбегали с концом, то обнаруживались застреленными или отравленными. Последний кабысдох тоже быстро скоротал свой и без того куцый век. Вот Витька в очередной раз и припёр в дом нового жильца, пушистого побочного сына соседской овчарки. Безжалостно оторванный от матери, маленький Робин, как и положено, в первую ночь задал дома такой концерт, что сноха приказала Витьке убираться вместе с кобелём на все четыре стороны. Витька унес плачущего малыша в сарай, сделал там логово, а поутру привязал двухмесячного щенка к будке здоровенной якорной цепью. Малец как взвыл от этакой тяжести и нанесённой обиды, так, не переставая, и голосил на весь лесхоз денно и нощно. Пронзительные щенячьи визги сутки напролет нещадно лезли в уши и отравляли жизнь всему населению, пока сосед по подъезду не отвел Витьку в сторонку и не шепнул на ушко:

— Угомони псину, а не то сами его угомоним. Не веришь?

Витька более чем верил. Поэтому быстренько отцепил Робина и спрятал цепь подальше — зачем из-за пустяков портить отношения с соседями?

И стал пёс расти вольным весёлым шелапутом. Характером он вышел общительный и ласковый, за что и стал любимцем всех жителей лесхоза. В миску, обретающуюся возле будки, детишки и старушки то и дело выкладывали всяческие аппетитные объедки, так что Витька был почти избавлен от обязанности кормить свою собаку. А учить Робина уму-разуму никогда и не собирался. Кака-така дрессура для цепного зверя? Предоставленный сам себе, Робин мог шляться по задворкам и закоулкам сколько душе угодно — дед легко мирился с его постоянными отлучками. Казалось, с мечтой о хорошо укреплённой пивнушке было окончательно покончено. Но, как ни удивительно, этакий блуждающий стражник службу свою все-таки служил. Собака строго считала будку у сарая местом своего постоянного пребывания и предметом охранения. А потому регулярно наведывалась в уголок своего рано закончившегося детства. Ввиду этого пакостники больше не решались покушаться на склад табуретовки, рискуя быть прихваченными на месте преступления внезапно появляющимся рослым кобелём.