Читать книгу - "Дети дельфинов - Тамара Михеева"

Прошла неделя, потом другая. Максим сделал доклад о шуршунчиках, и все ему аплодировали. Хотя придирались, конечно, и вопросы задавали, особенно Силин. Но Максим уже знал, что ответить. Роська от радости за брата бросилась мне на шею и звонко поцеловала в щеку.

— Ой, извини! — тут же отпрянула она, испугавшись. Наверное, потому, что я стал красным как помидор.

А чего на меня бросаться, я-то вообще здесь при чем?!

Вечером, после заседания, папа спросил:

— За что ты так Силина не любишь?

— А чего он придирается?

— Он задает вопросы, Сергей.

— Он придирается! Даже Степанов ему сегодня замечание сделал.

— Я заметил, что ты и Степанова в последнее время не очень-то жалуешь. Что с тобой? Переходный возраст?

Я молчал. Не рассказывать же обо всех своих подозрениях и догадках! Они и так меня замучили! Мне, если честно, было совсем невесело от этой детективной истории, я не хотел играть в Шерлока Холмса и разоблачать каких-то там преступников. Но мне очень не хотелось, чтобы взрывались дельфины.

К Стеше я заходил каждый день. Чувствовала она себя плохо, и Георгий все безнадежнее качал головой. А Иван никак не возвращался с Большой земли.

Мы всё так же гуляли по острову, купались, играли с дельфинами в вольерах, сидели у Максима в ангаре, ходили ночью к дяде Фаддею, но уже нечасто: надо было готовиться к школе.

И вот как-то раз мы сидели решали алгебру, а Роська вдруг бросила ручку и сказала:

— Мальчики, надо проведать Лойко. У меня сердце не на месте.

Почему женщины всегда сердцем чувствуют всякие неприятности? Мама тоже чуть что: «сердцем чувствую», «сердце подсказывает»… Почему же Роськино сердце не подсказало ей, что не надо нам больше соваться к анулейцам? Я не знаю. Но как только она это сказала, мне смертельно захотелось бросить алгебру и снова забраться на горячее сиденье «Ласточки», подняться в небо, лететь над лесом, где все зеленое и голубое, только брошенное поселение анулейцев желтеет ровным кругом… И Лойко проведать захотелось. Неужели он до сих пор мажет себя гуталином?

— Хорошо, — спокойно сказал Максим. — Завтра утром можно. Ладно, Листик?

Все шло как по маслу. Мои родители на весь день уехали на Большую землю.

— Хочешь с нами? — спросила мама. — Варю проведаем.

— Н-нет, мам… Мы с Осташкиными договорились. Нас Роська будет учить нырять.

— Смотрите осторожнее там.

— Не волнуйся, Роса у нас мастер спорта. Варе привет.

«Ласточка» завелась так быстро, будто хотела нам показать, как она соскучилась и рада везти нас куда угодно. И даже солнце палило не так нещадно, как в прошлые дни. По небу шли пышные белоснежные облака. И посадка на каменной дороге в оставленном городе была мягкой.

— Умница, — ласково погладил «Ласточку» Максим.

Не успел он опустить руку, как я почувствовал, что в затылок мне упирается что-то острое и холодное. В этот же миг ойкнула Роська, а за спиной у Максима вырос огромный человек. Его длинные светлые волосы были собраны в высокий хвост, могучими руками он растянул лук, и наконечник стрелы ткнулся в затылок Максима. У меня запрыгало сердце, когда я понял, что Максим, глядя на меня, видит то же самое. Это были Хвосты, я сразу их узнал. Не зря же у меня была раздвижка на рассказ Лойко. Они у анулейцев вроде полиции и частной охраны. Я вспомнил, как Вождь в моей раздвижке говорил, что Хвосты убили Зое. Такие, пожалуй, разговаривать не станут!