Читать книгу - "Мушкетер и фея - Владислав Крапивин"

— Конечно, прочитал! За это время можно «Тихий Дон» одолеть.

— Ты читал «Тихий Дон»? — усомнился Симка.

— Нет. Зато видел, какой толстенный.

— А если он прочитал, почему ничего не говорит?

— Некогда было… Сейчас пойдем и спросим.

— Боязно как-то… — признался Симка.

— Почему?!

— Не знаю… — Симка чувствовал себя так, словно он сам сочинил «Мика» и теперь отдал на суд строгому учителю.

— Ничего не боязно. Пошли…

Они стащили по лестнице увесистую подставку. Станислав Львович ждал на дворе, у телескопа.

— Ага! Разыскали!

— Дед! — взял быка за рога Мик. — Ты прочитал то, что дали?

— Странный вопрос. Чем же я, по-твоему, занимался?

— А тогда почему молчишь?

— А чего говорить?.. Гумилев есть Гумилев. Конечно, это не самая известная его вещь, но… своеобразная. У вас небось душа замирала, когда читали. А?

— Замирала… — шепотом сказал Симка.

И Мик не стал отпираться:

— Ага…

— Если бы эту историю изложить прозой, получился бы увлекательный роман приключений. Правда, тогда бы он потерял свою поэтичность…

— Не… не надо роман, — неловко попросил Симка, словно Станислав Львович и правда мог превратить «Мика» в обычную повесть. Вроде «Капитана Сорви-головы»…

— Не надо, значит, не будем, — посмеялся дед Мика. — Ну, давайте подумаем, как эту гаубицу закрепить на станке…

Он же и придумал (пока Мик и Симка старательно скребли в затылках и морщили лбы). Сделал из деревянных обрезков несколько клиньев и загнал их между трубой и чугунным кольцом рамы. Рама эта — литая, с завитками — вращалась в развилке и на подставке «вдоль и поперек». Дед сказал, что такая система называется «карданный подвес». Клинья не прибавили телескопу красоты, но зато трубу можно было поворачивать как угодно. И останавливать в любом положении.

Готовый телескоп решили установить на крыше сарая. Втащили туда широкий чурбак, на него водрузили подставку. Полюбовались в окуляр на окрестности. Все виделось в расплывчатом по краям и перевернутом виде, но все равно душа радовалась.

До ночи укрыли телескоп старой клеенкой, прижали ее края кирпичами. Когда кончали работу, вкатил на мотоцикле Треножкин и заглох посреди двора. Наверно, каприз мотора его разозлил. Треножкин вскинул голову на кадыкастой шее.

— Что за фигню вы там громоздите? — При этом он сказал не «фигню», а покрепче.

— Это у вас фигня на колесах! — отозвался Мик (при этом опять же произнес не «фигня», а бестрепетно повторил слово Треножкина). — А у нас то, что надо…

Треножкин матюгнулся и поволок мотоцикл в свой сарай. А Симка и Мик спустились и пошли к деду. Потому что Симка уговорил Мика: пускай тот попросит Станислава Львовича прочитать стихи «Капитаны». Симке казалось, что в них будет такое же тревожное волшебство, что и в африканской сказке.

Мик без церемоний потребовал с порога:

— Дед, прочитай нам «Капитанов». Симка никогда их не слышал.

Симку съежило от такого нахальства Мика, но Станислав Львович, кажется, не удивился. Хмыкнул, оглядел каждого из приятелей, пригладил седую прическу. Сел на кровать, сделал двумя ладонями жест, словно подгребая к себе мальчишек. И те сели с двух боков — на колючем одеяле, у пропахшего «Беломором» и медицинскими каплями пиджака.

Станислав Львович обнял их за плечи.

— Я Серафиму хочу сказать… Мику-то я уже объяснял. В стихах есть непонятные слова, например «хартии». Это значит «указы», «законы»… Я потом подробно объясню, вы пока не перебивайте…

Он помолчал секунды три и начал глуховато говорить, глядя перед собой: