Читать книгу - "Братья - Барт Муйарт"

Мой брат сказал, что назад пути нет, и мне это показалось странным, ведь как-то же мы сюда пришли.

– Вперед, только вперед, – сказал он. – Не оборачиваться! Это не поможет. Единственный путь – вперед.

Я посмотрел на этот единственный путь и на спину брата, замедлившего шаг. Он шел пружинистой походкой, хотя сапоги были ему велики, и размахивал руками, словно поступил на службу в военно-морские силы. Другие братья и я лишних движений не делали, даже рта не раскрывали. Мы шли, стиснув зубы, все мускулы у нас были напряжены, потому что между нами покачивалась яхта, еще час назад принадлежавшая другому человеку.

Изнутри она была белой, снаружи красной. Мои братья радовались ей больше меня – я это не просто чувствовал, но видел глазами, потому что у братьев даже лица изменились. Час назад они вдруг начали вести себя по-новому, точно превратились в матросов, и ходить стали вразвалочку. Они упирали руки в боки и сплевывали на землю. И говорили они теперь грубыми голосами и очень громко, будто перекрикивали штормовой ветер.

Но сейчас мы молчали. Только мой брат, который шел впереди со свободными руками, отсчитывал: «Ать-два, левой-правой!» – чтобы мы не сбились с ритма.

Пока братья делали полтора шага, я делал два. Я думал о том, что купленная нами яхта не такая уж большая и что это даже не совсем яхта. И я высказал это свое мнение вслух.

Все братья впереди, сзади и сбоку от меня вдруг сбились с ритма. Передний брат зачем-то трижды подряд сказал «левой-левой», а потом несколько раз «правой-правой». Он поднял руки вверх и обернулся к нам. Яхта плавно опустилась на землю, качнулась туда-сюда, точно на волнах, а потом сразу с шести пар губ сорвался стон, и все замерло.

– Ты хоть понимаешь, что говоришь? – спросил брат. – Да будь эта яхта человеком… он бы на тебя смертельно обиделся. Ты это понимаешь? Ты хоть понимаешь, что́ мы получили в обмен на наши деньги? «Оптимиста»^[4] с килем, с парусом и со всеми делами. Понимаешь ли ты, сколько бы он стоил, будь он новым, такой вот «Оптимист» с килем, и парусом, и всеми делами?

– «Не такая уж большая», – передразнил меня другой брат.

– «Не совсем яхта», – передразнил третий.

– Пф-ф-ф, – фыркнули они все вместе, давая понять, что мне еще многому надо учиться, очень-очень многому, всему на свете.

Но я остался при своем мнении. Оттого, что у лодки есть имя, более солидной она не стала. «Оптимист» с килем, и парусом, и всеми делами – это все равно обыкновенная никудышная лодка, пусть даже она называется «Оптимист».

Но вслух я всего этого не сказал. Только спросил, кто сядет в «Оптимиста» первым, потому что подумал, что больше одного человека в него не поместится.

– Тот, кто старше всех, разумеется, – сказал мой брат.

– А еще спроси, кто сядет в нее последним, – сказал другой брат, кивая в мою сторону.

Все расхохотались, громко, как морские волки, и принялись хлопать друг друга по плечам.

– Ладно, – сказал мой брат, который вот уже час как решил стать китобоем. – Пошли дальше. Хватит оглядываться. Дорога к каналу длинная и прямая; вперед, только вперед!

Братья дружно закивали, и я заметил, что лица у них стали еще радостнее. Они прямо светились счастьем. Ведь они – владельцы судна, на котором пройдут семь морей и, может, даже откроют восьмое.

Я взялся за ту часть лодки, за которую заплатил свои собственные деньги, и вместе с остальными понес их мечту дальше. Все время, пока мы шли вперед и только вперед, я молчал. Держал рот на замке. А братья всю дорогу пели в такт шагам. Они пели «ать-два, левой-правой» и продолжали петь, пока спускали лодку на воду и любовались, как она покачивается на воде, с килем и всеми делами.

Затем на нее взошел первый брат, потом второй брат, потом третий, строго по старшинству. Они уже поняли, что я прав, но не хотели сознаваться, что в лодке тесно. И с каждым братом становилось все теснее. Они продолжали говорить, что «Оптимист» – отличная большая яхта, но, когда на нее взошли все мои братья – самый старший, самый тихий, самый настоящий, самый далекий, самый любимый и самый быстрый, – им пришлось признать, что я уже не помещусь.

Я стоял на берегу и смотрел, как вода переливается через борт, едва кто-нибудь из них шевельнется. А потом мне вдруг показалось, что это не яхта и даже не лодка, а кирпич. И назад пути нет, только вперед – точнее, вниз.