Читать книгу - "Республика Шкид - Леонид Пантелеев"

Пал Ваныч сделал ловкий маневр. Когда ему объявили об увольнении, он пришел в четвертое отделение и грустно поведал об этом воспитанникам.

Поднялась невероятная буря. Ребята клялись, что отстоят его, и дали торжественное обещание закатить такую бузу, какой Шкида еще ни разу не видела.

Этот день шкидцы и педагоги запомнили надолго. Старшеклассники призвали все отделения к борьбе и дали решительный бой.

В ответ на это за обедом Викниксор в пространной речи пробовал доказать, что Ариков никуда не годен, что он только развращает учеников, и кончил тем, что подтвердил свое решение.

– Он сюда больше не придет, ребята. Я так сказал, так и будет!

Гробовое молчание было ответом на речь зава, а после обеда начался ад, которого не видела Шкида со дня основания школы.

Во всех залах, классах и комнатах закрыли двери и устраивали из скамеек, щеток и стульев западни. Стоило только открыть дверь, как на голову входившего падало что-нибудь внушительное и оставляло заметный след в виде синяка или шишки.

Такие забавы не очень нравились педагогам, но сдаваться они не хотели; нужно было проводить уроки. Халдеи ринулись в бой, и после долгой осады баррикады были взяты штурмом. У троих педагогов на лбу и на подбородках синели фонари. Однако педагоги самоотверженно продолжали бороться.

В тот же день штаб отдал приказание начать «горячую» войну, и не одна пара воспитательских брюк прогорела от подложенных на стулья углей. Но надо отдать справедливость – держались педагоги стойко. Об уроках уже не могло быть и речи, нужно было хотя бы держать в своих руках власть, и только за это и шла теперь борьба, жестокая и упорная. Наступил вечер. За ужином Викниксор, видя угрожающее положение, предпринял рискованную контратаку и объявил школу на осадном положении. Запретил прогулки и отпуска до тех пор, пока не прекратится буза. Но, увы, это только подлило масла в огонь. Приближались сумерки, и штаб решил испробовать последнее средство. Средство было отчаянное. Штаб выкинул лозунг: «Бей халдеев».

Как стадо диких животных, взметнулась вся школа. Сразу везде погасло электричество и началась дикая расправа. В темноте по залу метались ревущие толпы. Застигнутые врасплох, халдеи оказались окруженными.

Их сразу же смяли. Подставляли ножки. Швыряли в голову книгами и чернильницами, били кулаками и дергали во все стороны.

Напрасны были старания зажечь свет. Кто-то вывинтил пробки, и орда осатанелых шпаргонцев носилась по школе, сокрушая все и всех. Стонала в темноте на кухне кухарка. Гремели котлы. Это наиболее предприимчивые и практичные ребята решили воспользоваться суматохой и грабили остатки обеда и ужина.

Наконец воспитатели не выдержали и отступили в канцелярию. И тут, оценив всю опасность положения и поняв, кто является зачинщиком, Викниксор пошел немедля в класс старших и устроил экстренное собрание.

Для того чтобы победить, нужно было переменить тактику, и он ее переменил.

Когда все ребята сели и немного успокоились, Викниксор ласково заговорил:

– Ребята, скажите откровенно, почему вы бузите?

– А зачем Пал Ваныча выгнали? – послышался ответ.

– Ребята! Но вы поймите, что Павел Иванович не может быть воспитателем.

– Почему это не может?

– Да потому хотя бы, что он молод. Ну скажите сами, разве вы не хотите учиться?

– Так ведь он нас тоже учит! – загудели нестройные голоса, но Викниксор поднял руку, дождался наступления тишины и спросил:

– Чему же он вас учит? Ну что вы с ним прошли за месяц?

Ребята смутились.

– Да мы разное проходили… Всего не упомнишь!

А Мамочка при общем смехе добавил:

– Он здорово песни пел. Про сосиски!

Настроение заметно изменилось, и Викниксор воспользовался этим.

– Ребята, – сказал он печально, – как вам не стыдно… Вы, старшеклассники, все-таки умные, развитые мальчики, и вдруг полюбили человека за какие-то «сосиски»…

Класс нерешительно захихикал.

– Ведь Павел Иванович не педагог, – он цирковой рыжий, который только тем и интересен, что он рыжий!

– Верно! – раздался возглас. – Рыжий! Как в Чинизелли.

– Ну так вот, – продолжал Викниксор. – Рыжего-то вам и в цирке покажут, а литературы вы знать не будете.

Класс молчал. Сидели, подперев головы руками, смотрели на разгуливающего по комнате Викниксора и молчали.

– Так что, – громко сказал Викниксор, – выбирайте: или Пал Ваныч, или литература. Если вы не кончите бузить, Пал Ваныч, может быть, будет оставлен, но литературу мы принуждены будем вычеркнуть из программы школы.

Он задел больное место. Шкидцы все-таки хотели учиться.

– Ребята! – крикнул Японец. – Ша! Как по-вашему?

– Ша! – повторил весь класс. И все зашумели. Сразу стало легко и весело, как будто за окном утихла буря.

Буза прекратилась. Павла Ивановича изгнали из школы, и штаб повстанцев распустил сам себя.

А вечером после чая Японец сказал товарищам:

– Бузили мы здорово, но, по правде сказать, не из-за Пал Ваныча, как вы думаете?

– Это правда, – сказал Цыган. – Бузили мы просто так – ради самой бузы… А Пал Ваныч – порядочная сволочь…

– Факт, – поддакнул Янкель. – Бить таких надо, как Пал Ваныч…

Другую тактику повел некий Спичка, прозванный так за свою необыкновенную худобу. Это был несчастный человек. Боевой офицер, участник двух войн, он был контужен на фронте, навеки сделавшись полуглухим, озлобленным и угрюмым человеком.

В школу он пришел как преподаватель гимнастики и сразу принял сторону начальства, до каждой мелочи выполняя предписание Викниксора и педсовета.

Он нещадно наказывал, записывал в журнал длиннейшие замечания, оставлял без отпусков.

Хороший педагог – обычно хороший дипломат. Он рассчитывает и обдумывает, когда можно записать или наказать, а когда и не следует.

Спичка же мало задумывался и раздавал наказания направо и налево, стараясь только не очень отходить от правил.

Он расхаживал на своих длинных, худых ногах по Шкиде, хмуро оглядываясь по сторонам, и беззлобно скрипел:

– Встань к печке.

– В изолятор.

– Без обеда.

– Без прогулки.

– Без отпуска.