Читать книгу - "Привет, это я! Первый поцелуй - Нина Элизабет Грентведт"

Мы стоим на парковке после первого занятия и ждем папу, он должен нас забрать.

— Да, — говорит Хелле. — Просто суперски!

— А этот Кристиан, — говорю я.

— Да, восторг, — говорит Хелле.

— Просто знайка-всезнайка, — говорю я.

— Да, — говорит Хелле, — он все время лезет во ВСЕ!

— И даже руки не поднимает, — добавляю я, — точнее, поднимает, но отвечает, не дождавшись, когда его спросят!

— Это жутко бесит, — говорит Хелле.

— И вообще, он наглый, — добавляю я.

Не удивительно, что мы с Хелле — лучшие подружки. Потому что нам нравятся одни и те же вещи. И мы всегда во всем сходимся. Например, в том что нам нравится парусный спорт и что Кристиан нас бесит.

Тут подъезжает папа, разворачивается и останавливается прямо рядом с нами, и мы запрыгиваем на заднее сиденье.

— Интересно было? — спрашивает папа.

— Да! — отвечаем мы хором и рассказываем папе, чему мы научились, перебивая друг друга.

Мы уже суперкруты, а мы еще даже никуда не выплывали!

— Заедем к твоим, расскажем все Лисбет и Стиану? — спрашиваю я Хелле.

— Да! — отвечает Хелле, и, как только папа паркуется у нашего дома, мы выпрыгиваем из машины и бежим по Крокклейве к Хелле.

— Ужин через пять минут, Ода! — кричит папа мне вслед.

— О’ке-е-е-ей! — кричу я в ответ.

— Мама-а-а-а-а-а-а! Стиа-а-а-ан! — зовет Хелле, как только мы входим.

Лисбет выходит, улыбаясь, из кабинета, спрашивает, понравилось ли нам, и хочет послушать про занятия.

— Для начала, они называются не просто яхты, — говорит Хелле.

— Нет, они называются «ял „Оптимист“», — говорю я.

— Или просто «Оптимист», — говорит Хелле.

— Хотя раньше говорили просто «ял», — добавляю я.

— Но это неправильно, — говорит Хелле.

(Одна из нас начинает предложение, а вторая — заканчивает. Это получается само собой. Потому что мы — лучшие подружки.)

— Да, и во-вторых, — говорю я, — в «Оптимисте» могут находиться максимум двое.

А Хелле продолжает:

— Но вообще-то они рассчитаны на одного.

— Ага, — говорит Лисбет и улыбается заинтересованно. — Так вы уже плавали?

— Нет, — отвечаем мы с Хелле хором, и Хелле говорит: — Мы еще не плавали, сегодня была только теория. И еще будет несколько занятий.

Тут в гостиную входит Стиан, как раз когда я говорю:

— Это значит, мы будем на суше, будем изучать технику, и кучу правил, и разные узлы, и как устроена яхта, как ею управлять, только в теории. (И я очень довольна собой, потому что, по-моему, это звучит очень умно.)

Стиан смотрит на нас.

— Хорошие занятия? — спрашивает он.

— Да, обалденные! — отвечаю я. — Занятия будут идти всю весну, а потом и осенью даже. Мы будем суперскими яхтсменами! И еще там был бесячий парень Кристиан, который отвечал на все вопросы, хотя мы тоже знали ответы, и…

Я несу какую-то чушь? Не знаю. Меня это не волнует, потому что Стиан слушает, и улыбается мне, и говорит: «Круто» — и идет на кухню.

И пять минут наверняка уже прошли, мне надо домой ужинать.

— Завтра будем вместе? — спрашиваю я Хелле.

— Конечно, — отвечает она, и мы говорим «пока», и я лечу домой.

Дорогой дневник,

я большой ОПТИМИСТ, что касается Стиана. Он улыбался мне сегодня после занятий и считает, что это КРУТО, что я учусь управлять яхтой. Я тоже так считаю. Это значит, что мы друг другу отлично подходим, раз у нас одинаковые интересы.

Вот наши со Стианом общие интересы:

А) Мы оба УЖАСНО любим музыку.

Б) Мы оба хорошо рисуем.

(Стиан ОБАЛДЕННО рисует!)

В) Стиану нравится играть на гитаре, а мне нравится слушать, как Стиан играет.

(Я обычно слушаю из Хеллиной комнаты.)

Г) Мы обожаем качаться на тарзанке.

Д) Мы оба считаем, что парусный спорт — это круто.

Р. S. Не знаю, почему мы с Хелле такие страшно возбужденные после занятий сегодня, у нас же была только теория, мы даже еще не плавали. Но это было круто. Я имею в виду, круто, что нам было весело. Жду не дождусь следующего занятия и когда мы наконец-то по-настоящему поплывем!

Сладкие-румяные пекла мне пироги

Ах, как КРУТО, что папа дома! Честно. Потому что теперь он начал печь! И печет так МНОГО! То есть чем-то же ему надо заняться, если он сидит дома и болтается целый день. А мама очень довольна и гордится мужем.

— Папа что-то печет? — спросила Эрленд, когда это случилось в первый раз, с таким же удивленным и восторженным видом, как мама.

— Но ты же никогда раньше ничего не пек! — сказала я с легким недоверием.

— Почему? Пек, — ответила мама, — папа однажды испек бисквит. Правда, Одд Арильд?

Мама посмотрела на папу, улыбнулась и подмигнула ему.

— Бисквит? — переспросила Эрленд.

— Да, торт, — ответила мама.

— Правда? — спросила я. — Когда?

— А, много лет назад, — ответила мама и как-то мечтательно посмотрела на папу.

А папа был немного растерян и горд одновременно (если так можно говорить про своего отца). И мама продолжила:

— Бисквит у папы так удался, что мы его даже сфотографировали. А больше он ничего не пек.

И мама засмеялась. Папа улыбнулся, пожал плечами и сказал: