Читать книгу - "Серая мышь для королевы - Эльвира Смелик"

Но Катя опять не испугалась, посмотрела сумрачно и устало:

– Тась, я пойду.

И развернулась.

Федоришина не выдержала. Безразличие гораздо обиднее любых других чувств. Ты тут надрываешься, угрожаешь, ставишь на место. Должна же быть хоть какая-то ответная реакция, чтобы не выглядеть дурочкой, спорящей с деревом или в отместку пинающей каменную стену.

– Еще чего!

Разозленная Тася схватила Катю за руку и попыталась не только удержать, но и повернуть к себе лицом.

Катю мотнуло назад, она едва удержалась на ногах.

– Федоришина! Ты чего? Отцепись!

Катя попробовала отодрать от себя чужую руку, но хваткие Тасины пальцы присосались к предплечью, словно щупальца, и больно давили.

– Мы еще не договорили.

– О чем? Да перестань ты!

– Ну щас!

Очень содержательная перепалка. Глупей не придумаешь.

Федоришина и сама толком не знала, что делать дальше и зачем она держит Катю. И эти три курицы, Злата, Маша и Люда, стояли, вылупив глаза, вместо того, чтобы подсказать, как себя вести.

– Тась! Да отвали!

Катя резко отвела руку назад, рассчитывая, что неудобно вывернутая кисть заставит Федоришину ослабить хватку. Но движение оказалось слишком быстрым и сильным. Ведь Булатова занималась спортом, часто ходила в походы, таскала тяжелые рюкзаки, рубила дрова для костра и гребла веслами наравне с мальчишками.

Тася не успела вовремя разжать пальцы и нырнула следом за Катиной рукой. Пролетая, она толкнула Злату. Та повалилась назад, врезалась спиной в шкаф. Тот дрогнул, как живой, распахнул хлипкие дверцы и высыпал на девчонок половину своего содержимого.

Хранились бы на полках коробки, они бы ну разве что чуть-чуть подскочили на месте. Но в шкафу прятались мячи. Немного сдувшиеся футбольные со стертыми избитыми боками, жесткие волейбольные, тоже привыкшие к ударам, и большие баскетбольные, но не накаченные, а специальные, утяжеленные, набитые песком.

Один такой сзади обрушился на Люду. Та охнула, качнулась вперед, случайно налегла на Машу, которая уворачивалась от другого мяча. Уже вдвоем девчонки навалились на и без того неустойчивую Тасю.

Грохот от всего этого получился такой, что из спортивного зала повыскакивал встревоженный народ. Впереди физрук, успевший проскочить сквозь еще свободные двери. За ним семиклассники, одновременно, скопом. Почти все застряли в проеме, только несколько голов сумели пробиться наружу.

– Что тут происходит?! – рявкнул физрук.

Потому что без объяснений точно было не понять: почему, вместо того чтобы заниматься вместе со всеми в зале, Булатова торчит возле раздевалок? Зачем ей понадобились старые мячи? И кто это ползает по грязному полу возле ее ног?

Опять вопросы, вопросы, вопросы…

– Господи, Федоришина, ты чего тут валяешься? Тебе плохо? И остальные… Булатова, что с ними? Почему они на полу? Это ты что-то сделала? Девочки, ответьте? Что здесь такое?

Но никто не решился рассказать. Ведь ничего же, собственно, не произошло. И не разговаривали толком, и тем более не дрались. И Катя ничего особенного не делала. И смысла в случившемся никакого, так с ходу и не объяснишь.

В классе поломали голову и после многочисленных домыслов постановили: новенькая Булатова, пытаясь укрепить авторитет и утвердиться на первой роли в классе, вызвала местную «звезду» на серьезный разговор, в ходе которого запросто побила Таську, а заодно и всю ее группу поддержки. И под страхом безжалостной мести приказала девчонкам больше не высовываться, вести себя тихо и скромно. Недаром же после новогодних каникул Федоришина не вернулась в школу.

Говорили, будто она с семьей переехала жить в Москву или вроде бы вообще за границу (родители заключили контракт с какой-то фирмой), но это скорее всего необоснованные слухи. Недаром же Злата, Маша и Люда долгое время увивались вокруг Кати, предлагая ей свои дружеские услуги. Но Булатова предпочла гордое одиночество и сдержанное молчание. Даже ее соседка по парте болтушка Аленка Пищалкина пересела на освободившееся после Федоришиной место, совсем заскучав без оживленных разговоров на уроках. Булатова только порадовалась, привольно устроившись за своей персональной партой – четвертой в ряду у окна.