Читать книгу - "Память Вавилона - Кристель Дабо"

– Моего шарфа тут нет, – прошептала она. – Может, вам его принесли отдельно? Он такой… трехцветный, довольно длинный и… довольно боязливый.

Амбруаза явно разочаровала реакция Офелии – он-то ожидал от нее бурной радости.

– Well… нет, больше ничего не было. А ваши документы – они тоже пропали?

– Документы здесь, – ответила она хрипло – так у нее перехватило горло. Наверно, кто-то расстегнул сумку, и шарф сбежал. Или того хуже: его украли.

«Я должна его разыскать! – вот что было первой мыслью Офелии. – Наклеить объявления на всех стенах, расспросить людей, обшарить каждый уголок!»

Но нет, так делать нельзя! Ведь она спрятала шарф в сумке именно для того, чтобы не привлекать к себе внимание. И как ни жестоко бросать его на произвол судьбы, ничего другого ей не остается.

– Сочувствую вам, – пробормотал Амбруаз. – Похоже, вы очень привязаны к этой… вещи.

Офелия старалась избегать его взгляда, вешая сумку на плечо. Ну как ему объяснить, что ее шарф – больше чем вещь? Что она вдохнула в него жизнь и сама обязана ему жизнью…

– Спасибо вам, – сказала она окрепшим голосом. – Вы так мне помогли! А теперь я должна идти в Мемориал.

После неловкой паузы Амбруаз взялся за рукоятку своего кресла.

– Я вас отвезу, miss. Садитесь.

Солнце, встававшее над Вавилоном, разгоняло последние клочья утреннего тумана; аркады портика уже отбрасывали тени на булыжную мостовую. Кресло Амбруаза катило через просторные светлые площади, держась в стороне от тесных темных проулков, садовых джунглей и пыльных строек. Сидя на узенькой задней скамеечке, Офелия угрюмо смотрела на окружающую толпу. Среди всех этих туник, тог, кафтанов, шалей, сари, поясов, сандалий, тюрбанов и зонтиков затерялся ее шарф. Где же он?

Ни одна из достопримечательностей, которые показывал ей Амбруаз, не смогла развеять мрачное настроение девушки: ни большие каскады Пирамиды, ни величественные статуи Елены и Поллукса, ни агора^[6] с ее грандиозным амфитеатром, ни исследовательский центр, где ежедневно собирались лучшие инженеры со всех ковчегов.

У Офелии вызвала интерес только эмблема в виде солнца со словами «Светлейшие Лорды», которая красовалась на мраморных фасадах и колоннах каждого здания. Она обнаружила такую же эмблему, вышитую золотыми нитками, даже на изнаночной стороне своей тоги.

– А что такое «Светлейшие Лорды»? – спросила она, задыхаясь от напряжения.

В этот момент она с трудом толкала кресло Амбруаза вверх по нескончаемому пандусу. Задача была не из легких: ее сандалии скользили по хвойным иголкам, которые в обилии сбрасывали наземь сосны, сотрясаемые раскаленным ветром.

– Светлейшие Лорды, miss, – очень древнее объединение, союз меценатов, оказывающих поддержку всем видам общественно-полезного производства. Они настоящие филантропы!

Офелия потерла о булыжник сандалию, чтобы содрать с подошвы прилипший комочек смолы. Филантропы, разукрасившие своей рекламой все стены в городе… Ну-ну…

– Если я правильно поняла, они очень влиятельны?

– Да, можно сказать и так. Они управляют всеми делами Монетного двора, Семейного дома и Дворца правосудия. Светлейшие Лорды не просто состоят на службе у города – они сами и есть город. Лорд Поллукс и леди Елена не принимают ни одного решения без консультации с ними. Это именно они восстановили тот самый Индекс, о котором я вам говорил. Ну, вы знаете, о чем я… запрещение упоминать обо всем, что связано с… well… с войной, – еле слышно шепнул он.

Офелия сразу поняла, кто такие эти Лорды: они правят Вавилоном, как Настоятельницы – Анимой, то есть служат Богу в качестве Попечителей. И если их власть над ковчегом настолько безгранична, как утверждает Амбруаз, ей следует удвоить бдительность, чтобы не попасться им на глаза.

Девушка так глубоко задумалась, что вздрогнула от испуга, когда ей в лицо врезалось огромное птичье перо, едва не разбившее очки. Пандус, который они одолели, выходил на широкую террасу, нависавшую над пустотой: за каменной балюстрадой простиралось бездонное небо. А на краю террасы находился железнодорожный перрон, где стоял состав из нескольких вагонов, казалось, уже готовый двинуться в путь, то есть в облака, – больше ехать было некуда. Последние пассажиры торопливо занимали свои места.

– Мы как раз вовремя, трамаэро сейчас отправится, – с улыбкой сказал Амбруаз, взглянув на вокзальные часы.

Офелия заколебалась. Она не могла оторвать взгляд от гигантских крылатых существ, восседавших на крыше переднего вагона. Какой-то чернокожий человек с золотистыми волосами – вероятно, родом с Тотема (Офелия читала про этот ковчег в учебнике географии), – сновал между ними, проверяя упряжь.

– Кто они? Звери?

Амбруаз ответил Офелии только после того, как ему удалось в своем кресле втиснуться в ближайший вагон и приложить к валидатору два билета:

– Это химеры^[7], miss. Они сильны, как кондоры, и безобидны, как канарейки.

Начальник вокзала дал свисток, и крыша вагона заскрежетала под когтями птиц. Поскольку все скамьи были заняты, Офелия инстинктивно ухватилась за кресло Амбруаза.

– А этот… трамаэро… не слишком тяжел для таких птиц?

– Конечно, тяжел, – ответил Амбруаз, к великому беспокойству девушки. – Но они его не тащат на себе всю дорогу – только запускают в небо. А дальше трамаэро летит в невесомости. Худшее, что может случиться, – химеры прекратят полет, и вагоны зависнут в воздухе. Но такого здесь не бывает, – заверил он, указав на бритоголовую женщину, обходившую скамейки с пассажирами. – На борту всегда работают циклопы, и они контролируют гравитационные поля. Я вас успокоил, miss?

– Более или менее.

Офелия прислонилась к окну; трамаэро с металлическим скрежетом несся сквозь пустоту. Полет напомнил ей гонку воздушных саней, которые мчали ее в Небоград, но был еще более фантастическим.

Убедившись, что им не грозит падение, девушка успокоилась и стала разглядывать пассажиров, которые, видимо, давно привыкли к подобным перелетам и уделяли больше внимания своим книгам, чем пейзажу за окнами. Все они выглядели очень молодыми, очень серьезными, поглощенными чтением и не склонными к болтовне.

– Студенты, – шепнул ей Амбруаз. – Трамаэро сначала доставит их в наши пять академий и в Школу виртуозов и только потом остановится у Мемориала. Так что у нас полно времени… А известно ли вам, что в пустоте между ковчегами было предпринято множество изысканий? – неожиданно спросил он. – И выяснилось, что ни одно живое существо – ни человек, ни птица – не способно провести в этом пространстве больше нескольких часов, хотя там вполне достаточно кислорода. Чем дальше в него проникаешь, тем хуже себя чувствуешь. Мой отец однажды решил проделать такой опыт, надев скафандр своего изобретения. Ему хотелось сфотографировать Ядро Мира^[8] – ну, знаете, то, где бушуют постоянные вихри. Он выдержал шесть часов тридцать девять минут и потом признался мне, что они были самыми тяжкими в его жизни. Как будто там действовала неведомая сила, которая выталкивала его прочь. Просто фантастика, не правда ли, miss Евлалия? Похоже, ядро нашей прежней планеты стремится напомнить нам, чем оно некогда было. Моего отца очень огорчает это препятствие: ведь иначе он мог бы перелетать с ковчега на ковчег по прямой, не тратя времени на то, чтобы огибать контуры древнего мира.