Читать книгу - "Тайник теней - Мария Грипе"

Всякий раз, когда я видела его в их доме, когда работала там служанкой, у меня по спине словно пробегал электрический разряд. Я просто не могла понять, как он не ощущал того же, что и я.

А если и ощущал, то во всяком случае никогда не показывал. Впрочем, как и я. Иногда его безразличие становилось для меня просто невыносимым, но мне всегда удавалось совладать с собой. Ведь я же актриса. Но он-то нет. Так что когда-нибудь он обязательно должен выдать себя…

Иной раз мне казалось, что папа смотрел на меня каким-то вопрошающим и испытующим взглядом. Хотя, наверное, это игра моего воображения.

Точно не знаю почему, но я никогда не говорила с ним об этом откровенно, с глазу на глаз. Этот разговор нам еще предстоит.

Свой актерский талант я, разумеется, унаследовала от мамы. Сама она вряд ли подозревала об этом, но в ней всегда были задатки настоящей актрисы. Ведь как иначе она в течение такого длительного времени могла совмещать в себе и Лидию Стеншерна, и Иду Якобссон?

Между прочим, мне кажется, что я знаю, как на самом деле обстояли дела с Акселем Торсоном. В этом вопросе мама не была со мной до конца откровенна. Но в разговоре с Бертой она как-то раз упомянула об одном весьма любопытном факте.

Аксель Торсон был маме другом. Но она была для него больше чем другом – он любил ее тогда и любит по сей день. Но в то же время он был предан Максимилиаму, ее мужу.

Невольно втянутый в историю с таинственным исчезновением Лидии, когда та, оказавшись в затруднительном положении, доверилась ему, Аксель тут же предложил ей любую помощь. Он был единственным, кто знал, что Лидия жива, и помог ей устроить свою жизнь под именем Иды. В то время он еще не был женат.

Затем, когда мама стала встречаться с другим мужчиной и начала подозревать, что беременна, ее, по всей вероятности, охватила паника. Наверняка есть доля правды в ее утверждениях, будто она не хотела связывать себя с каким-то определенным мужчиной, в особенности с тем, кто был несвободен и помолвлен с совсем другой женщиной. Таким образом, она очень хотела иметь ребенка, но не желала думать о том, кто его отец.

Поэтому действовать нужно было быстро и решительно!

Прежде чем она окончательно убедилась в том, что беременна, она вступила в связь с Акселем Торсоном, и поэтому он тоже мог стать отцом возможного ребенка.

Это она рассказала Берте.

Мне она рассказала то же самое, но несколько иначе. Она особо подчеркивала, что вновь столкнулась с Акселем Торсоном по чистой случайности. И ни словом не обмолвилась о том, что сама искала этой встречи. Она также говорила, что чувствовала себя подавленной и несчастной. Она нуждалась в любви. Поэтому все так и случилось. Она не была влюблена в Акселя, но испытывала к нему нежную преданность. Он же, напротив, был влюблен в нее по-настоящему.

Таким образом, в маминой встрече с Акселем не было никакого расчета – они сошлись якобы совершенно случайно. Сама она не искала этой встречи.

Но я все-таки больше верю в версию Берты.

Мне кажется, мама поступила так умышленно.

Как бы то ни было, она наверняка испытывает теперь угрызения совести.

Я думаю, она пыталась оправдать себя тем, что ребенок целиком и полностью принадлежал ей, и только ей. Она не хотела позволить ни одному из своих любовников считать себя отцом ее ребенка. Поэтому им незачем было и заниматься им. Или вообще знать о его существовании. Она не желала причинять никому вреда. Кому какое дело?

Казалось бы, в ее рассказе придраться не к чему, но на самом деле мама поступила так только ради самой себя, чтобы иметь возможность утверждать, что она не знает, кто отец ее ребенка, и тем самым освободить себя от лишних притязаний и обязанностей. Я не считаю это благородством, но могу понять ее, так как сама, возможно, могла бы совершить нечто подобное. Если бы никогда не знала того, что знаю сейчас: с детьми так поступать нельзя. За это грозит кара.

Сама я вряд ли когда-нибудь выйду замуж – я тоже не хочу себя ничем связывать. В этом я могу понять маму. Но я постараюсь не втягивать во все это невинных детей. Я не хочу обременять свою совесть мыслью, что сделала жизнь своего ребенка несчастной. А именно это и сделала моя мама. Сейчас я могу ее простить, но не хочу закрывать глаза на то, что она совершила. Иногда я чувствую, что все мои силы уходят на размышления о ней. И о себе, конечно, – над вечным вопросом о том, почему я стала той, кто я есть.

Я не могу не сочувствовать тем чертам моей мамы, которые присущи Иде. Но едва ли я сочувствую Лидии. Несмотря на то – а может, как раз потому – что чувствую в себе присутствие схожих с ней черт. Мне трудно простить Лидию. Иногда мне кажется, что я почти ненавижу ее.

Не она ли корень всего зла, которое произошло со всеми нами?

Включая Арильда и Розильду – тоже ее детей.

Но когда я прихожу к размышлениям о том, что в ней есть сходство и с тобой, моя дорогая Сага, то немного смягчаюсь.

Мы должны как можно скорее с тобой помириться. Иначе я никогда не смогу примириться с собой. Это первое условие, и ты это знаешь.

Подумать только, как сложно все устроено в жизни – даже если с самого начала все было просто, то мне обязательно нужно все усложнить.

Кстати, почему ты мне не пишешь?

То письмо о тайниках теней я не беру в расчет. Ты прекрасно знаешь, для чего мне нужны мои зеркала. Между прочим, мне кажется, что изредка в них мелькает и твое отражение.

Случалось, что, глядя в зеркало, в полной уверенности, что вижу свое лицо, я вдруг совершенно неожиданно видела в нем тот самый «светоч», о котором твердил Давид. Этот образ приводил меня в замешательство. Он не мог быть моим отражением. Значит, это была ты. Так что я видела тебя в зеркале мельком, хоть ты и думаешь, что невидима.

И долго ты еще собираешься играть со мной в прятки?

Твоя К.»