Читать книгу - "Топот шахматных лошадок - Владислав Крапивин"

А несчастья сыпались одно за другим. Оказалось, что спички в кармане Сергея намокли, когда он провалился между бревнами, пробираясь на баржу. Оставалось сигналить с баржи слабым фонариком. Но и фонарик не включился. В лучах закатного солнца Игорёк разглядел, что в крохотной лампочке лопнул волосок.

Если бы сохранился хоть один патрон! Можно было бы вытащить пулю, высыпать порох, осторожно раздавить лампочку, соединить волосок, сунуть в порох, нажать выключатель. Вольфрамовые усики загорятся на миг, порох тоже…

Такой способ добывания огня (испытанный мною на практике) я позже описал в повести «Та сторона где ветер». Но там у маленького Ильки изначально был патрон. У Игорька не было. Его следовало добыть со дна реки вместе с винтовкой.

Рассказывая, как Игорёк нырял за винтовкой, я отчетливо помнил, как в детстве сам плавал под плотами (дурацкая романтика пуще страха) и как однажды застрял там в проволоке. Но для меня и моих приятелей это было не больше, чем мальчишечьей дурью, а для Игорька — преодолением…

И он нырял, нырял. Последний раз — уже в глухих сумерках…

Он нырнул и сразу услышал толчки легкого дребезжащего звука. Сперва Игорёк подумал, что это кровь звенит в ушах. Но звук был слишком равномерный и далекий. Игорёк понял: «Двигатель. Пароход». Он отчаянно заторопился. Он знал, что, если пропустит пароход, почти не останется надежды помочь Сергею до утра. Если и остановит какую-то лодку, там ведь не окажется врача. А на пассажирском судне врач наверняка есть…

Несколькими гребками Игорёк растолкал черную тяжелую воду и нащупал уже знакомое бревно с острой проволокой. Потом дал течению протолкнуть себя еще на метр и ухватился за скобу.

Игорьку казалось, что он нырнул уже не пятый, а сотый раз. Он нащупывал знакомые проволочные петли, а длинный крючковатый сучок обрадовал его, словно чем-то мог помочь. «Ты здесь? — мысленно сказал ему Игорёк. — Ну, сиди».

Он успел нащупать ногами приклад винтовки еще до того, как кровь стала колотить в голову резиновым молотком. Но прежде, чем Игорёк вытащил винтовку из щели, ему пришлось выпустить из легких воздух. Теперь он не слышал шума пароходной машины. Он слышал свое сердце, каждый толчок которого отдавался в ушах гулким двойным ударом. Уцепившись пальцами ног за проволоку, Игорёк перевернулся и рванул приклад. Винтовка выскочила из щели.

Игорёк знал, что одной рукой он не выгребет из-под плота против течения, не одолеет проклятые три метра. И он стал двигаться к краю плота, перехватывая бревна левой рукой, в правой он держал винтовку. Прошло уже секунд сорок, как он был под водой.

Вода не пускала. Мягко, но настойчиво она толкала Игорька назад, в путаницу проволоки и вставших торчком бревен, под непробиваемую крышу, туда, где нет ни единого пузырька воздуха, где, наверно, даже рыбы задохнулись бы под черной неумолимой тяжестью.

Игорёк рвался к воздуху. Со скользких бревен срывалась рука. Он извивался всем телом, дергал ногами, чтобы скорей, скорей выбраться из-под плотов. Воздух был совсем близко, над головой, над бревнами. Его там было очень много, полный купол неба, до самых звезд…

Снова на пути оказалась проволока, которая помешала ему первый раз и которую он благополучно миновал во второй, третий, четвертый… Игорёк понял, что сейчас нужно бросить винтовку. Грудь и горло сдавили тугие обручи. Стало красно в глазах, словно он смотрел на солнце сквозь закрытые веки. Нужно было бросить винтовку и двумя гребками выскочить на поверхность. Иначе сейчас придется открыть рот и вдохнуть тяжелую, как ртуть, воду.

Игорёк не отпустил винтовку. Он даже сейчас помнил, что тогда придется нырять еще раз, а это он не сможет. Игорёк крикнул. Крикнул отчаянно и молча, не разжав губ. И это его отчаяние отвоевало у воды еще две секунды…

Потом он сделал все, что было задумано. Порох, фонарик, взлетевшее пламя, затрещавший на палубе костер… Пароход приближался…

Со стороны могло показаться, что мальчик дразнит широкой курткой огонь, как матадоры дразнят плащами разъяренных быков. Оранжевые блики падали на черную воду, отмеряя неравномерные взмахи: три коротких, три длинных, три коротких… Три точки, три тире, три точки. S… O… S… Это был сигнал, увидев который, ни одно судно не пройдет мимо…

Вот так и заканчивалась (должна была закончиться) повесть «Путешественники не плачут». Если не считать нескольких строчек эпилога, который имел цель окончательно убедить читателей, кто конец — благополучный. Хотя можно ли говорить о полном благополучии: ведь печаль, спрятавшаяся глубоко в душе не исчезнет совсем. Единственное спасение от нее — Дорога…