Читать книгу - "Егор - Мариэтта Чудакова"

…И еще одно ощущение того, кого на полном скаку ссадили с коня: «Вдруг приходит понимание того, насколько сам изменился, постарел. Всего год назад пришел работать в правительство молодым энергичным тридцатипятилетним человеком, а сейчас такое ощущение, что прибавилось по меньшей мере лет пятнадцать».

Он хочет понять – в чем же дело? Не все могут заглянуть в себя – да еще поглубже. Многим боязно. А он умеет. И не боится того, что там увидит.

«…После этого сумасшедшего года радикально изменилось восприятие жизни, людей».

Всего только год! Ну представьте себе – один школьный год – разве может что-то радикально измениться?

Но это был год, когда именно он, Егор Гайдар, каждую минуту отвечал за жизнь огромной страны, находящейся к тому же в ужасном экономическом положении…

«Самое неприятное – стал гораздо жестче, холодней».

А как иначе? Ведь на этом посту нельзя мямлить, мекать-бекать. Надо сразу решать – этому выделить средства, а тому – нет, хоть он и стоит перед тобой чуть не со слезами на глазах и, кажется, сейчас брякнется в обморок: ведь его там, в Вологде или в Иркутске, люди с деньгами ждут!

А вот и забавное.

«Сразу после ухода от власти, – делится Егор Тимурович со всеми желающими своими первыми ощущениями, – практически неизбежно у всех возникает синдром, который я для себя называю: “лифт не едет”. Основа термина – реальный случай. Как-то один из отправленных в отставку членов Политбюро ЦК КПСС зашел в здание на Старой площади, сел в начальственный лифт и с удивлением пытался понять, почему же он не едет, напрочь забыв, что для этого полагается нажать кнопку. Сработала привычка, члены Политбюро кнопки не нажимали, за них это делала охрана».

Ни у кого из людей, ушедших из власти, вы не прочитаете таких признаний. Ведь для того, чтобы попросту, искренне и без мучительных эмоций об этом рассказывать, надо быть таким человеком, каким был он.

«Разумеется, у тех, кто пришел во власть на короткое время, этот синдром не приобретает столь анекдотичных форм, но ощущение того, что все вокруг вдруг разом перестает крутиться так, как привычно крутилось, приходит неизбежно. Возникает масса конкретных бытовых проблем, которые еще вчера тебя лично не касались. Одновременно раздвигаются границы времени: ты вновь начинаешь мерить свою жизнь не секундами, а часами и днями».

Вот на эти подчеркнутые мною слова и обращаю внимание – вспомните его режим дня, когда он был вице-премьером…

«В адаптации к этой новой реальности все зависит от личности того, кто ушел от власти. Те, у кого хватает ума понять, что весь предшествующий гул медных труб к твоей личности не имеет никакого отношения, был связан с должностью, которую ты занимал, приспосабливаются к частной жизни быстро. Но видел людей, поработавших в правительстве, а потом так никогда и не привыкших к жизни нормальной, без внешних атрибутов власти. Их жалко» (Е. Гайдар, 1996).

А насчет не едущего лифта – в советское время немало ходило рассказов о том, как сняли, например, с должности Председателя Президиума Верховного Совета Н. Подгорного: Хрущев решил занять и этот пост, потому что стало неудобно встречаться с президентами разных стран в качестве первого секретаря некоей партии… Подгорного сняли, как было принято, на заседании Президиума Политбюро КПСС. Он вышел из здания ЦК, а персональной машины у подъезда уже и нет – так поступали коммунисты с товарищами по партии. И он в буквальном смысле слова не знал, как добраться домой: где ближайшее метро – не знает, а в карманах – ни копейки денег…

Десятки тысяч людей в нашей стране, когда их убирали из власти – лишали чиновничьего кресла, сдувались как воздушные шары, превращаясь в ничто. Но мы мало что знаем об этих ситуациях со слов самих этих людей – потому что разве может человек рассказывать о том, как он превратился в ничто?.. Для такого рассказа о человеческом ничтожестве надо быть Достоевским и писать от первого лица о господине Голядкине (со временем вы прочитаете, я уверена, его знаменитый рассказ «Двойник»).

А Егор Гайдар – у власти он или не у власти – всегда оставался Егором Гайдаром. Это и отделило его незримой (но непреодолимой!) чертой от подавляющего большинства российских чиновников.

И именно это особенно злило его врагов: ведь глубоко внутри себя человек все равно всегда знает себе цену. Понимает, например, что он гораздо ничтожней того, кого он так ненавидит. Человек бесталанный просто не может понять талантливого человека с его специфическими реакциями – он же невольно меряет его по себе!..

…И это же свойство Гайдара восхищало и радовало его друзей.