Читать книгу - "Мой внутренний Элвис - Яна Шерер"

Миссис Фицмартин машет рукой. Нелли не смотрит в ее сторону.

Именно так я себе и представляла путешествие по Америке: Клара восседает с банкой писюлек в руке и с рептильими очками на носу меж Нелли и мною. У моих ног стоит рюкзак Нелли. А на коленях — гитара. У кого хочешь в такой обстановочке появится клаустрофобия.

Нелли смотрит в окно. Я застегиваю молнию на куртке. В машине уже так же холодно, как в супермаркете. Трижды Нелли ворчала, что в машине ужасно жарко и трижды мама подкручивала колесико на приборной доске в сторону синей отметки.

Папа ищет мой взгляд в зеркало заднего вида.

— Что-то там сзади подозрительно тихо.

— Я уже превратилась в ледышку, — отвечаю я.

Папин взгляд становится умоляющим.

Ужас, теперь мне надо поддерживать разговор. Ладно, спросим Нелли что-нибудь милое.

— Ты уже радуешься тому дню, когда вернешься домой?

Нелли поворачивает голову.

— Да, — говорит она и снова смотрит в окно.

— Нелли совсем недолго будет дома, — говорит папа, — через два дня после возвращения она отправится в Японию.

Что на это сказать? Вау, как круто? На самом-то деле мне почти жалко Нелли.

Только представить, что мне надо было бы отправиться с Фицмартинами в поездку по Германии, а спустя два дня отчалить на месяц в Японию, нет уж, спасибо.

— Бедняга, — говорю я затылку Нелли. Она молча смотрит в окно.

— «Макдональдс», «Вендиз», «Кентукки фрайд чикен» или «Куино»? — спрашивает папа чуть погодя.

Мы — перед одним из этих перекрестков, где на каждом углу по ресторану фаст-фуда.

— «Макдональдс», — решает Нелли.

На двери ресторана — рекламный плакат «Маклина». «Меньше жира» — значится на нем. Наверняка, это вкуснее, чем «без жира». И наверняка сытнее, чем вообще ничего не есть, как я с утра.

Чувствую себя совсем слабой.

Мама, Клара и Нелли нагружают папу своими заказами и пропадают за одним из столиков.

Я жду папу на кассе, а он бормочет: «двабигмакаодинхеппимилскуриныминаггетсамиифантойдвесредниекартошкиболыпаяколаикофе». Звучит почти как молитва.

— Папа, — говорю я, когда папа выложил женщине на кассе свою молитву, — попробую-ка я сегодня «Маклин».

— …и один «Маклин», — прибавляет папа к молитве.

Он как-то странно смотрит на меня, когда женщина исчезает, чтобы принести наш заказ. Я чувствую, как кровь ударила в голову.

Мне уже все равно, что папа один будет тащить всю эту гору еды. Я лучше смоюсь к столу, к маме и Кларе. И Нелли.

— Фрау Антье ест сегодня «Мак Стройность», — говорит папа, подходя с полным подносом к столу.

Клара смеется. Нелли тоже. Понятия не имею, смеются ли они над «Фрау Антье» или же над «Мак Стройностью». Про фрау Антье из старой рекламы молока папа шутит с тех пор, как я родилась. Может быть, он и назвал-то меня так только потому, что ему хотелось пошутить. Наплевать, я достаю свой «Маклин» из пластиковой коробочки и вгрызаюсь в него. На вкус он мало чем отличается от «Бигмака», который я обычно беру.

Не так уж это и трудно — похудеть.

Бигмак у Нелли, кажется, по вкусу совсем не такой, какой она обычно берет.

Нелли яростно ругается каким-то высоким голосом и показывает то на свой бигмак, то на фотографию бигмака на бумажке в подносе.

Ага, дело вовсе не во вкусе, а во внешнем виде. Бигмак выглядит не точь-в-точь, как картинка, изображающая бигмак.

Но это же каждый знает, что для картинок специально лепят бигмаки или гамбургеры из пластмассы или покрывают их лаком, или делают еще что-то, чтобы они не выглядели, как на самом деле. Нелли может вполне заказать себе такой пластиковый бигмак.

Папа встает, хватает бигмак и направляется к кассе. Я не верю своим глазам. Меня он однажды заставил доесть шницель, который по вкусу напоминал подошву ботинка.

— Он такой странный на вкус! — сказала я.

— Ты съешь это немедленно! — сказал он.

И потом два дня меня рвало. К сожалению, тазики с рвотой выносила мама. А надо было бы заставить это делать папу.

Он уже возвращается и вручает Нелли бигмак. «С нижайшими извинениями руководства!»

Они или совсем сошли с ума в этой Америке, или папа просто решил навешать Нелли лапшу на уши, чтоб она успокоилась.

Что сошли с ума — очень может быть, потому что пару лет назад какая-то старушка отсудила у «Макдональдса» 640 000 долларов за то, что пролила на брюки горячий кофе. Наверное, им приходится раскошелиться и за не на совесть вылепленный бигмак. Может быть, Нелли уже выторговала в своей жизни так пару сотен тысяч долларов. Правда, без ожогов тут не обойтись.

В пользу второй теории говорит то, что новый бигмак Нелли выглядит точно так же, как и предыдущий. Но Нелли довольно уплетает его, не обращая на это никакого внимания.

Хитрый папа.

«Маклин» кажется таким вкусным, что вкуснее я давно ничего не ела. Когда и вправду ничего не ешь, только тут-то и понимаешь, что же это такое: есть. Ты вдыхаешь аромат бургера, как дорогущие духи. А потом — этот вкус, это ощущение на языке! Грандиозно! Теперь-то я знаю, почему Чарли Чаплин в «Золотой лихорадке» мог поедать подошвы, словно они были сочными стейками.

Жаль, что «Маклин» так быстро заканчивается — а с ним и чудесное ощущение от еды. Поэтому сразу же говорю: «Я!», когда папа спрашивает, хочет ли кто-нибудь на десерт мороженое «Сандей». После легкого «Маклина» я могу себе это позволить.

Или не могу?

Усевшись после еды в машину, я чувствую себя как-то странно.

Все съеденное стоит колом в животе, я ощущаю еду внутри каждой порой. Щупаю жирные складки под футболкой. Раньше, поев, я просто чувствовала, что сыта — или не совсем сыта — или же мне было плохо от еды. А сейчас все по-другому.

Как бы я хотела, чтоб мороженое вдруг куда-нибудь улетучилось из меня.

Четыре часа спустя мы приезжаем в маленький городок.

— Это чудесный старый город, — говорит папа, — с потрясающими букинистическими магазинчиками.

Мама глядит на нас и закатывает глаза. С папой и книгами трудно: он их обожает. Поэтому покупает не меньше ящика книг в месяц, и все — у букинистов. В основном это железнодорожные справочники — он усаживается в гостиной за стол, с бутербродом с ветчиной и справочником в руках и возглашает с набитым ртом какую-нибудь чепуху вроде: «В тысяча девятьсот сорок четвертом году электричка от Штуттгарта до Эсслингена ходила каждые полчаса! В двенадцать часов сорок две минуты, что бы ни случилось!»

Конечно, что-то в этом есть: если папе однажды вздумается совершить путешествие во времени, у него всегда под рукой окажется нужное расписание поездов.