Читать книгу - "Смертные машины - Филип Рив"

Во второй половине сумрачного, дождливого дня мегаполис Лондон преследовал маленький горняцкий город по дну давно пересохшего Северного моря.

В лучшие времена Лондон не обратил бы внимания на столь мелкую дичь. Великий Движущийся мегаполис когда-то охотился на куда более крупные города, забираясь на север, до самой Ледяной пустоши, и на юг, до берегов Средиземного моря. Но в последнее время добыча встречалась все реже, а некоторые из больших мегаполисов начали бросать голодные взгляды на Лондон. Уже десять лет он прятался от них, бродил по болотистому, гористому западному региону, который, по словам Гильдии Историков, в далеком прошлом был островом Британия. Десять лет вся его добыча состояла из крошечных фермерских городков и неподвижных поселений, прилепившихся к залитым дождем холмам. Но теперь наконец-то лорд-мэр решил, что пришла пора вернуться через земляной мост на Великие Охотничьи земли.

Наблюдатели с высоких смотровых башен заметили в двадцати километрах впереди горняцкий город, добывающий соль. Жители Лондона восприняли это как знак свыше, и даже лорд-мэр (который не верил ни в знаки, ни в богов) подумал, что поход на восток начался совсем неплохо, и отдал приказ пуститься в погоню.

Горняцкий город заметил опасность и обратился в бегство, но громадные гусеницы под Лондоном уже крутились все быстрее и быстрее. Скоро мегаполис — гора металла в семь палуб, расположившихся друг над другом, как слои свадебного торта, — развил максимальную скорость. Нижние палубы заволокло выхлопными газами двигателей, на верхних белели виллы богачей, а на самом верху, в шестистах метрах над загубленной землей, блестел золотом крест на куполе кафедрального собора Святого Павла.

* * *

Когда все началось, Том чистил экспонаты Лондонского музея естественной истории. Почувствовал, как трясется металлический пол, а подняв голову, увидел, что чучела китов и дельфинов, подвешенные к потолку галереи, раскачиваются на поскрипывающих тросах.

Страха не было. Все свои пятнадцать лет Том прожил в Лондоне и привык к постоянному движению. Он понял, что мегаполис меняет курс и наращивает скорость. Его охватил древний азарт охотника, свойственный всем лондонцам. Должно быть, замечена дичь! Бросив кисточки и тряпки, он приложил руку к стене и почувствовал вибрации, распространяющиеся от гигантских машинных отсеков, расположенных в Брюхе. Да, все так, включились дополнительные двигатели, и их гудение — бум-бум-бум — отдается в костях, как удары большого барабана.

Дверь в дальнем конце галереи распахнулась, в нее влетел Чадли Помрой. Его парик съехал набок, круглое лицо от негодования налилось кровью.

— Что, во имя Куирка?.. — вскричал он, глядя на мотающихся из стороны в сторону китов, на набивные чучела птиц, трясущиеся и подрагивающие в стеклянных ячейках, словно им надоело долгое заточение и они готовились вновь обрести свободу и улететь. — Подмастерье Нэтсуорти! Что происходит?

— Погоня, сэр. — Том удивился: заместитель главы Гильдии Историков столько лет прожил в Лондоне, а не знает элементарных вещей. — Должно быть, ожидается неплохая добыча, — пояснил он. — Включены все дополнительные двигатели. Такого давно уже не случалось. Может, удача наконец повернулась к Лондону лицом.

— Тьфу! — Помрой поморщился, его передернуло, когда от вибрации двигателей зазвенели стеклянные панели выставочных стендов. Над его головой самое большое чучело — синего кита, который вымер тысячи лет тому назад, — раскачивалось на тросах, наподобие качелей. — Может, все так и есть, Нэтсуорти. Я бы лишь хотел, чтобы Гильдия Инженеров снабдила это здание более качественными амортизаторами. Некоторые экспонаты очень хрупкие. — Он выудил грязный носовой платок из складок длинной черной мантии и вытер лицо.

— Пожалуйста, сэр, — в голосе Тома слышалась мольба, — позвольте мне сбегать на смотровую площадку и понаблюдать за погоней. На полчаса, не больше. Уже столько лет нам не удавалось поймать…

Просьба ошеломила Помроя.

— Разумеется, нет, подмастерье! Посмотри, сколько пыли поднялось из-за этой погони! Все экспонаты надо протереть заново и проверить, не сломалось ли чего.

— Это несправедливо! — воскликнул Том. — Я уже вычистил всю галерею.

И сразу понял, что допустил ошибку. Среди членов Гильдии встречались и похуже старины Чад-ли Помроя, но и тому не понравилось, что какой-то подмастерье третьего класса смеет подавать голос. Грандмастер вытянулся в полный рост (который был чуть больше его ширины) и так сурово нахмурился, что вытатуированный на лбу символ Гильдии исчез между сдвинувшимися кустистыми бровями.

— Жизнь сама по себе несправедлива, Нэтсуорти! — прогремел он. — Будешь препираться, отправишься в Брюхо, как только закончится преследование!

Из всех работ, которые выпадали на долю подмастерьев третьего класса, Том больше всего ненавидел вахты в Брюхе. В ответ он не произнес ни слова, понуро уставившись в начищенные носки сапог главного куратора.

— Тебе велено работать в этом отделе до семи часов, и ты будешь работать здесь до семи часов, — продолжал Помрой. — А я тем временем проконсультируюсь с другими кураторами насчет этой ужасной, ужасной тряски…

Он поспешил к двери, что-то бормоча себе под нос. Том проводил его взглядом, потом поднял тряпки и кисточки и с печальным вздохом принялся за работу. Обычно ему нравилось прибираться в залах музея, особенно в этой галерее, с приятными глазу, пусть и побитыми молью, чучелами животных и синим китом, который улыбался ему большой синей улыбкой. Если бывало скучно, он предавался мечтам: воображал себя героем, спасающим красавиц от воздушных пиратов или Лондон — от Лиги противников движения, и на душе сразу становилось легче. Но о чем тут мечтать, когда весь мегаполис наслаждается первой за долгие годы настоящей погоней?

Том выдержал двадцать минут. Чадли Помрой не возвращался, не заходил в галерею и никто другой. По средам посетителей в музей не пускали, а потому был выходной и у большинства грандмастеров, мастеров и подмастерьев первого и второго класса. Кому будет хуже, если он на десять минут отлучится из галереи и хоть одним глазком посмотрит, что происходит? Том сложил кисточки и тряпки в мешок, спрятал его за внушительное чучело яка и под пляшущими тенями дельфинов поспешил к двери.

В коридоре плясали и аргоновые лампы, расплескивая свет на металлические стены. Два одетых в черное члена Гильдии торопливо прошли мимо. Том услышал дребезжащий голос старого доктора Аркенгарта: «Вибрация! Вибрация! Она может уничтожить всю мою коллекцию керамики тридцать пятого века…» Том подождал, пока они не скрылись за поворотом коридора, затем выскользнул из двери и бросился к ближайшей лестнице. Проскочил через галерею XXI века, мимо больших пластмассовых статуй Плутона и Микки, звероголовых богов погибшей Америки. Пересек центральный холл и нижние галереи, полные вещей, которые пережили тысячелетия, прошедшие с тех пор, как Древние уничтожили себя в огненном смерче сброшенных с орбиты атомных и вирусных бомб. Вихрь этот остался в истории как Шестидесятиминутная война. Двумя минутами позже Том уже покидал музей через боковой выход, чтобы окунуться в шум и гам Тоттенхэм-корт-роуд.