Читать книгу - "Наследный принц Андрюша - Владимир Георгиевич Машков"

ПРИБЫТИЕ НАСЛЕДНОГО ПРИНЦА

На вокзал я попал задолго до прибытия поезда. Сверил свои золотые с вокзальными часами — идут тютелька в тютельку. Значит, мне куковать на перроне целый час. А если поезд из столицы опоздает? Нет, столичные поезда приходят по расписанию.

Я выбрал себе наблюдательный пункт возле газетного киоска. Отсюда хорошо просматривалась водонапорная башня, выложенная из потемневшего от времени красного кирпича. Из-за нее и должен был появиться столичный поезд.

Настя мне говорила:

— Не связывайся ты с вездеходом, езжай на автобусе.

Но я не послушался ее:

— У Андрюши, я уверен, большой багаж.

— Такси возьмете,— ответила Настя.

— На такси два часа стоять,— не сдавался я. — Поеду на вездеходе.

Видя такое с моей стороны упрямство, Настя отступила и махнула рукой.

— Интересно, что ты будешь делать, когда вездеход станет вдруг посреди дороги?

— Пойду на автобус,— все, что мог я ей ответить.

— Так не лучше ли сделать это с самого начала? — произнесла моя мудрая Настя.

Вездеходом мы прозвали старый, первого выпуска «Москвич», известный у автолюбителей под кличкой «горбатый». Чиненный-перечиненный, вездеход исколесил сотни километров, и везде ходил, всюду побывал — вот откуда у него такое лестное прозвище.

Но Настя была права, водилась за моим вездеходом такая вредная привычка — вдруг ни с того ни с сего станет посреди дороги. И что с ним ни делай, не сдвинется с места.

Не раз вездеход (и меня заодно с ним) отбуксировали в гараж. Приходили мастера, ковырялись в моторе, и вновь вездеход обретал спортивную форму. На время, конечно. А потом все повторялось сначала.

Однажды явился долговязый длинноволосый парень. Не осмотрев толком машину, поставил диагноз:

— На пэнсию!

Он так и произнес — вместо «е» — «э». Я возмутился, даже руки задрожали.

— Это почему же на «пэнсию»? — вслед за ним я исковеркал ни в чем не повинное слово.

Долговязый только сейчас заметил меня:

— А потому что, дед, запасных частей к твоей кобыле нет, не существует в природе.

Но все-таки сжалился надо мной, поковырялся в моторе, и вездеход снова ожил.

— Покупай, дед, новую тачку! — посоветовал на прощанье долговязый. Я уже знал, что в переводе с современного языка это означает — покупай, дед, новую машину! Но на какие шиши, спрашивается? В переводе со старинного языка это означает,— на какие мани, то есть, на какие деньги?

Поскольку денег на покупку нового автомобиля у меня не водилось, я водил старый вездеход. И мне кажется, понял его душу. Вездеход любил, чтобы обращались с ним по-человечески. Ему нравилось, когда его просили: мол, так и так, старый приятель, надо съездить туда-то и туда-то, будь другом, подвези… А еще, стоило ему с недельку постоять в гараже, чуток отдохнуть, и он снова был на ногах, то есть на колесах.

Перед приездом Андрюши вездеход уже дней десять отдыхал в сарае. Вот почему я не послушался Насти и поехал на нем. У меня было предчувствие, что сегодня он не подкачает. К тому же, чего скрывать, захотелось пофорсить перед внуком, прокатить его с ветерком на вездеходе — мол, смотри, какой у тебя дед молодчина, лихо, как заправский гонщик, водит машину. Но на всякий случай я выехал пораньше. Вот и кукую теперь на вокзале в ожидании поезда.

Я полез во внутренний карман пиджака и достал фотографию Андрюши. С любительского нечеткого снимка глядела на меня лупоглазая недовольная мордашка шестилетнего внука. Сфотографировали Андрюшу зимой, на санках, в меховой шапке и шубке, отчего разглядеть его лицо было нелегко. Ко всему прочему внук, раздосадованный, что его оторвали от любимого занятия, имел вид недовольный и даже сердитый.

У меня впервые екнуло сердце — узнаю ли я внука? Не прогляжу ли его в вокзальной кутерьме? Ведь Андрюше недавно стукнуло одиннадцать лет. Вся надежда на то, что он узнает меня. Ведь последний раз родители его привозили к нам лет пять назад. Или шесть. Ну, не важно. Главное, что я с тех пор не очень изменился. Седым я был и пять лет назад. Разве что давление стало повыше да сердце стучит чаще, но этого внук не заметит.

Вот не могли, посетовал я на Андрюшиных родителей, прислать фотографию поновее. А еще лучше — приехали бы сами и привезли внука. Ведь поначалу так и договаривались. Перед своей поездкой за границу Сережа с Ириной приедут к нам, погостят недельку, попрощаются перед долгой разлукой. Три года они будут жить в Африке, где Сережа должен строить электростанцию. А внук на те же три года останется у нас, у деда с бабой.

Так нет! Родители посадили ребенка в поезд, а сами отбили телеграмму: встречайте внука…

Объявление по радио о прибытии столичного поезда я все-таки пропустил и увидел уже локомотив, который обогнув водонапорную башню, въезжал на первый путь и тянул за собой вагоны. Я рысцой устремился навстречу поезду. То, что я прослушал объявление, имело самые серьезные последствия. Я не знал, откуда идет нумерация вагонов — с головы или с хвоста. И потому должен был ориентироваться на ходу.

Так и есть. Нумерация вагонов шла с хвоста, и потому мне пришлось совершить крутой поворот и помчаться в обратную сторону, не забыв прибавить газу.

Когда, запыхавшись, я прибежал к седьмому вагону (давно таких пробежек не делал!), его покинули почти все пассажиры. Сходила пожилая пара — их встречала шумная ватага родственников.

Больше никто не появлялся. Неужто проворонил внука?

Кляня себя на чем свет стоит за опоздание, я вытащил Андрюшину фотографию и предъявил молоденькой проводнице для опознания.

— Скажите, пожалуйста, этот мальчик не ехал в вашем вагоне?

Розовощекая девица бросила беглый взгляд на снимок:

— Маленьких детей в вагоне не было.

— А это седьмой вагон? — на всякий случай я не поверил своим глазам.

— Вы что, не видите?

— Вижу,— покорно кивнул я.— Скажите, пожалуйста, а все сошли?

— Кажется,— на безмятежном лице проводницы появилось облачко сомнения,— мальчик еще остался…

— Ага, мальчик,— возликовал я и вскарабкался по крутой лестнице в тамбур.

Оттуда проник внутрь вагона и пошел по коридору, заглядывая в распахнутые двери купе. В третьем купе сидел мальчишка в джинсовом костюме и со