Читать книгу - "Завтра утром - Лайза Джексон"

— Покойся с миром, ублюдок, — буркнул он себе под нос, который как раз бомбардировал дождь. Этого человека избрали, чтобы исполнять правосудие, а он стал посмешищем, позором для всей системы.

Лирой Шевалье не должен был снова увидеть дневной свет. Его надо было если и не казнить, то заставить до самой смерти гнить в тесной камере.

Но с самого начала все шло наперекосяк — арест, осмотр места преступления, статья Никки в газете. Снова и снова представляя себе суд, Супергерой видел глаза присяжных, сомневающихся в том, что Лирой Шевалье на самом деле чудовище. Они слышали противоречивые показания, орудие убийства отсутствовало, единственная косвенная улика — кровавый отпечаток ботинка. Дело выглядело не таким верным, как должно было быть.

Потому что Рид с напарником не выполнили свою работу.

Потому что судья Жилетт неправильно вел процесс.

Потому что Никки Жилетт облажалась со статьей.

Потому что присяжные оказались слабаками.

И все они должны умереть. Один за другим. Двенадцать бесхребетных присяжных, ничтожный судья, два некомпетентных детектива, неумелая журналистка и, конечно, само чудовище — Лирой Шевалье, самый омерзительный из всех, чья нога ступала по земле.

Даже сейчас звучал грубый голос Шевалье: Да кто ты — девчонка? Глупая девчонка? Он говорил так, вынимая ремень из штанов.

Никогда больше! Никогда!

После всех этих ошибок в суде было чудом, что он получил три пожизненных срока.

Но он их не отсидел, так ведь? И сейчас эти халтурщики, которые не справились со своей работой, те, кто клялся защищать невинных и правосудие, — судья, присяжные, копы и даже журналистка, которая вообще чуть не провалила этот чертов суд, расплачивались за это. Вместе с самим чудовищем.

Распахнув ворота, он въехал на кладбище по грязной траве. Горло сжалось, когда он увидел три могилы двенадцатилетней давности. Кэрол Лежиттель и двое из троих ее детей, бедные Марлин и Бекки. Глупые. Где они были, когда он в них нуждался? Почему не остановили безумие? Он снова увидел, как Шевалье приказывает ему встать на колени, потом лечь в постель… рядом с…

Он стукнул кулаком по рулю, и слезы хлынули у него из глаз.

Не думай об этом. Не вспоминай о том, что он заставил тебя делать. Не думай о боли, об унижении, о том, что никто тебе не помог. Ни мать, ни брат, ни сестра, ни полиция. Пирс Рид приходил к ним домой, тревожился, предлагал визитку… гребаную визитку… он ведь подозревал, что происходит! Смешно. Грустно и смешно, черт возьми.

Он представил потные тела сестры, брата и матери, испуг, застывший на их лицах, голую кожу, смятые простыни, услышал гнусное хихиканье и похрюкивание Шевалье.

Никогда. НИКОГДА!

Он увидел свое отражение в зеркале заднего вида и заметил, как покраснели глаза. Дурацкие слезы.

Может, он все-таки глупая девчонка?

Быстро моргая, он переключил внимание на маленькое кладбище и развернулся. В свете задних фар виднелась глубокая яма, вырытая накануне, и он проехал по могилам матери, брата и дуры-сестры, нажал на тормоза и заглушил двигатель.

Времени мало. Рид поймет, в чем дело, как только найдет на кладбище Леблан тело Лироя Шевалье.

Надо работать быстро.

Движение прекратилось.

Затих рев двигателя.

Гроб перестало раскачивать.

У Никки застыли все мышцы.

Зудело каждое нервное окончание.

Она прекрасно понимала, что он привез ее на кладбище. Что через несколько минут или даже секунд он начнет закапывать ее живьем. Ее трясло. Нужно действовать. Но как?

Громкий скрежет и удар — похоже, открывается кузов грузовика. Вдруг гроб дернулся, шаркнул по полу — его выносили из грузовика.

Господи, помоги мне!

Может, позвать его? Умолять отпустить? Она знала, что это бесполезно, но надо что-то делать. Хоть что-нибудь.

Резкий стук.

— Эй, Никки, ты уже в сознании? — спросил выродок.

Она прикусила язык. Снова стук.

— Я знаю, что ты уже очнулась.

Нет… нет, ничего он не знает. И она ему не скажет, не издаст ни звука.

— Да чтоб тебя.

Гроб опять пришел в движение, и она расслышала приглушенный грохот колес, как у тележек в больницах. Они катились, катились по неровной почве… конечно, ее везли к яме, куда сбросят гроб, а потом закопают. Надо что-то делать!

Движение прекратилось.

Несомненно, он приехал к могиле. К ее могиле.

— Кто мог это сделать? — требовательно спросила Морисетт.

Рид, до смерти перепуганный из-за Никки, вспомнил, как уставился на окровавленный труп Лироя Шевалье. Они открыли гроб, и взгляду предстало голое израненное тело. Голову Шевалье едва не размозжили, на теле — десятки порезов, нанесенных острым ножом. Тут Рид понял, что Гробокопатель убил также Кэрол Лежиттель и ее детей. Двоих убил, одного тяжело ранил.

— Это сделал тот, кто люто его ненавидел. В припадке дикой ярости. Это не похоже на другие убийства, там смерть наступала не от серьезных ран… Нет, Шевалье забили до смерти, а потом изуродовали его тело. — Рид достаточно знал о серийных убийцах, чтобы понять, что Шевалье убил близкий ему человек, с которым он когда-то плохо обращался, который пылал ненавистью и жаждой мести. — Этот человек пришел в ярость от того, что Шевалье выпустили из тюрьмы, и теперь обвиняет в этом всех. Присяжных, судью и женщину, которая несколько лет назад чуть не провалила все дело, Никки Жилетт.

— И кто же это, елки-палки?

Буря чуть не сбивала с ног насквозь промокших полицейских, работавших на месте преступления, а Рид напряженно думал. Время уходит. Это чудовище где-то держит Никки.

— Кто-нибудь вроде Кена Стерна, брата Кэрол Лежиттель. Он ненавидел Шевалье, обещал убить его — а он бывший морской пехотинец и наверняка знал, как это сделать. Или вроде Стивена Лежиттеля, бывшего мужа и отца ее детей, которого оскорблял Шевалье, или Джоуи Лежиттеля, ее сына, который один остался в живых.

— Шевалье избил его и заставил сношаться с матерью, так? — Морисетт разглядывала раны. Она заметно содрогнулась при виде темно-красного запекшегося разреза на шее Шевалье.

Рид кивнул. Ледяные капли стекали за воротник.

— По словам Джоуи, да. А также с братом и сестрой. Эдакая садистская групповуха, и главным садистом был Шевалье.

— Он получил по заслугам, — буркнула Морисетт, отойдя от гроба. Команда Дайаны Мозес трудилась над местом преступления.

Клифф Зиберт закончил говорить по телефону.

— Я звонил в больницу. Шарлин Жилетт молчит. Она в шоке. Наш человек пытался побеседовать с нею, но она не может или не хочет произнести ни слова. Почти в кататонии. То, что она видела, чуть не свело ее с ума.