Читать книгу - "Преступники. Факел сатаны - Анатолий Алексеевич Безуглов"

я, что в Пущине — это академгородок под Москвой — считают: бесхозные псы тоже нужны. Они как бы выполняют роль своеобразных санитаров — подбирают остатки пищи на городских улицах и во дворах, а посему всех их отлавливать не стоит… Я возьми да брякни на сессии поссовета: в Пущине, мол, не дураки, ученые все–таки, не мешало бы нам прислушаться к их рекомендации… Вот так было на самом деле! О бешеных собаках ни полслова не сказал!.. Комиссия из областной санитарной инспекции все–таки приехала… В другой раз «доброжелатель» обвинил меня в том, что я приказал продавать в магазинах крысиное мясо…

— Да, фантазии этому деятелю не занимать, — усмехнулся Игорь Андреевич.

— Он не такой простак, — поднял вверх палец Ганжа. — Видите ли, у нас в объединении разводят нутрий. Знаете такого зверька?

— Разумеется. Пол–Москвы носит шапки из меха нутрии.

— Но у нее не только мех! Как и кролик, этот зверь «безотходный», — помимо шкурки, очень полезное мясо. И вкусное, добавлю, не хуже говядины и крольчатины. Зачем же его выбрасывать? Тем более его продажа была разрешена официально… Я дал соответствующее указание.

— Но крыса — одно, а нутрия…

— Да, в зоологии этот кляузник явно не силен. Но в упорстве! Мерзавец не только меня избрал мишенью… Работала в объединении Галина Петровна Полищук, главбухом. Честнейшая, скажу вам, женщина. Правда, характер у нее не сахар. Бывало, сорвется, допустит грубость, а потом сама же и мучается… Так вот, мы, то есть Полищук и я, по очередному доносу, оказывается, спелись и путем составления фиктивных счетов положили себе в карман… Сколько бы вы думали?.. Пятьдесят тысяч!.. Нагрянул народный контроль. Никакого хищения, конечно, не обнаружили, уехали… У Галины Петровны — инсульт. Сейчас инвалид второй группы.

— Здесь живет?

— Нет, переехала в Белоруссию к дочери… А в другой раз тот «доброжелатель» пристегнул ко мне Банипартова.

— Нынешнего коммерческого директора, Василия Васильевича?

— Вась–Вася, — кивнул с улыбкой Ганжа. — При мне он не был ни коммерческим, ни директором… По–простому — снабженцем. Мужик энергичный, предприимчивый, этого у него не отнимешь. Что угодно достанет, хоть из–под земли. Если захочет. Недаром все называют его Вась–Вась… Правда, имел свои слабости — не очень–то любил прямые дорожки, все тянуло на окольные. Блат, знакомство… Мне не раз рекомендовали оттуда, — Ганжа показал куда–то вверх, — назначить его начальником отдела снабжения… Да вот эти его слабости меня и останавливали… В гору он пошел при Ростовцеве.

Ганжа замолчал.

— Какие же прегрешения вам с Банипартовым вменял анонимщик? — спросил Чикуров.

— Эта история связана с безалкогольным вином.

— Разве есть такое? — удивился следователь.

— В Грузии делают. Несколько сортов. Один называется «Гвиниса». Бутылочка вместимостью ноль тридцать три литра, всего двадцать копеек. Нарядно оформлена… Другое безалкогольное вино, «Армаза», стоит сорок копеек. Вкус вина, а градусов нет… Третий сорт «Цискари», изготавливается на ксилите, и его могут пить больные сахарным диабетом… Когда я услышал об этом, то послал Банипартова на Мцхетский винзавод, чтобы достал… Что скрывать, многие у нас еще не умеют вести беседу за чашкой чая или кофе… А потом еще родилась идея трезвых свадеб. Звучит, конечно, непривычно… Вот я и хотел: вроде бы и с вином, но без градусов… Звонит Банипартов из Грузии, говорит, что вино такое есть, но выпускают его еще очень мало. Хотите заполучить, надо в обмен предложить какой–нибудь дефицит или же кое–кому подмазать… Я выдал на всю катушку Вась–Васю и за дефицит, и за подмазку. Сам поехал. В парткоме винзавода меня отлично приняли. Я объяснил, что вино нужно для воспитательной работы, а вернее — для противоалкогольной пропаганды… Пошли навстречу, отгрузили целый вагон… Не успели мы ступить на березкинскую землю, бац — анонимка! Дескать, Банипартов заработал на этой операции десять тысяч, из них половину отдал мне!.. Опять комиссия. Вась–Вась распсиховался, кричит, уеду из Березок к чертовой матери!.. Еле уговорили остаться… Очередные проверяющие отбыли ни с чем. Тогда мой гробокопатель решил ударить по моему прошлому. Что я присвоил себе звание генерала, ордена и медали, а сам даже не нюхал пороха и всю войну отсиживался в тюрьме… У меня потребовали объяснение… Тут уж сердчишко мое не выдержало. Мерзавец тронул самое святое! И загремел я в больницу о вторым инфарктом. Три месяца провалялся! И задумался: как можно так терзать человека? Для чего, собственно, все эти комиссии, проверки, объяснения? Попросил жену, она принесла мне разной юридической литературы. Лежал, просвещался. И все больше недоумевал. В чем меня обвинял анонимщик? В хищениях, взяточничестве, служебном подлоге и так далее. Но ведь это уголовные преступления, так?

— Совершенно верно, — кивнул Чикуров, еще не зная, куда клонит Ганжа.

— По почему же тогда меня проверяли по партийной, административной, профсоюзной линиям и так далее и тому подобное? Почему? С точки зрения юридической могут ли эти комиссии признать меня вором, взяточником? Если даже факты подтвердились бы? Скажите мне как юрист!

Следователь сначала растерялся от такой постановки вопроса. А вопрос был очень непростой.

— Нет, — ответил Чикуров после некоторого размышления. — По закону это право принадлежит только суду.

— Вот именно — только суду! — хлопнул ладонью по столу Сергей Федорович. — А суд, в свою очередь, выносит приговор — обвинительный или же оправдательный — после предварительного расследования. Так?

— Да, — подтвердил Игорь Андреевич.

— Но следствие имеют право вести лишь те, кому это положено по закону! То есть следователи прокуратуры или милиции! Верно?

— Абсолютно, — сказал Игорь Андреевич и улыбнулся. — Вы здорово юридически подковались!

— Если припечет, то научишься и в балете танцевать, — усмехнулся Ганжа. — Я хочу сказать, к чему же тогда бесконечные проверки, раз их проводят люди, не наделенные законным правом расследовать? Для чего заниматься самодеятельностью, попусту тратить государственные средства, отрывать людей от дел, портить нервы? Нет чтобы сразу переслать жалобу, заявление или анонимку тому, кому положено заниматься раскрытием преступлений. Лучше один раз, но основательно разобраться. Виноват — держи ответ по всей строгости закона. Ежели не виноват, есть официальный документ следователя или прокурора, так что всех остальных можно будет посылать подальше! А всяких грязных пасквилянтов — за ушко да на солнышко, чтоб другим неповадно было! Ей–богу, тогда кривая инфарктов резко пошла бы вниз… Ну скажите мне, разве я не прав?

— Скажу честно, тут есть над чем задуматься, — признался следователь.

О том, к чему пришел Ганжа, то есть о нецелесообразности многочисленных ведомственных проверок преступных фактов, он тоже задумывался. И как бы там ни было, генерал в отставке мыслил правильно. Что–то здесь действительно не согласовывалось с законом.

Но на дальнейшую