Читать книгу - "Изумрудные зубки - Ольга Степнова"

Карантаев поймал ее за ноги, спустил на пол, стал тискать, мять и ломать, а она все визжала с нарастающим удовольствием.

Потому что никто, никогда в жизни ее так нагло и жадно не домогался.

У капитана были идеально вычищенные ботинки, гладко выбритый подбородок, а его затылок пах каким-то жутко фантазийным парфюмом. Похоже, он серьезно готовился к нападению на свидетельницу – этот новоиспеченный капитан.

– Да не визжи ты так, – прошептал он, блаженно закрывая глаза. – Меня же с работы уволят! На что мы жить-то с тобой будем? Я ведь делать больше ни фига не умею, только бандитов ловить!

Сычева заткнула ему рот самым банальным способом – поцелуем.

И хоть бывший лейтенант и готовился к грубому нападению – губы у него оказались по-прежнему крепко солеными.

Словно закуска к пиву.

* * *

Глеб догнал их уже у дороги.

Афанасьева и Татьяна ловили такси.

Пока он в коридоре раскуривал трубку, они спокойно прошли мимо него и... теперь ловили такси, словно его, Афанасьева, не существовало!

Да ладно бы просто ловили, а то еще и весело щебетали, и даже не оглянулись – вышел он из здания РОВД, или нет.

Они весело щебетали, а Сычева осталась там, в кабинете, с быдловатым, коренастым капитаном, который пыжился за своим драным столом от своей мнимой значительности и поминутно морщился, потирая раненое плечо, подчеркивая свой героизм и свои заслуги перед Отечеством.

Афанасьев отлично видел, как засветилась счастьем Сычева, когда коротышка-капитан мерзким голосом приказал ей остаться.

Афанасьев отчетливо слышал, как повернулся ключ в замке, когда дверь за Сычевой закрылась.

– А в комнатах наших сидят комиссары,

И девочек наших ведут в кабинет, – пропел под нос себе Афанасьев и остановился у окна, чтобы раскурить трубку. Сил не было, как хотелось курить, но в кабинете этого Карантаева он не мог позволить себе раскурить трубку. В таких кабинетах только «Приму» смолить...

Черт, черт, черт...

Он был молод, красив, интересен, в шикарном костюме, роскошном галстуке, в ботинках, которые пускали солнечных зайчиков, с мефистофелевской бородкой, с дьяволом в черных глазах, с должностью – вот уже как неделю! – главного редактора международной газеты «Власть», с окладом, от которого счастливо замирало сердце, а бабы, его бабы...

Одна в кабинете с капитаном визжит, другие две... ловят такси, хохочут и даже не оглянутся.

Черт, черт, черт!!

А ведь он рисковал жизнью, когда ринулся их спасать. Он не забаррикадировался в квартире, не ушел через чердак, а сел в машину к убийцам, головорезам, чтобы только не получить к завтраку три гроба со своими девчонками. Он рисковал нисколько не меньше, чем этот подраненный, напыщенный Карантаев.

Оказалось, что если что-то ради кого-то сделаешь, то... нет, не то чтобы благодарности ждешь, но отчего-то больно до слез от растраченного впустую героизма, которого никто не заметил. Оказалось, что отпускать от себя и терять то, во что вложено хоть самая малость душевных сил – обидно и больно. Может, поэтому бабы так тяжело переживали его уходы? От того, что они-то вкладывали, а он только пользовался и наслаждался?..

Во всяком случае именно поэтому он догнал Тань у дороги, именно поэтому не смог просто уйти.

– Слушайте, – пробормотал Афанасьев, – слушайте, это черт знает что. Уже неделю я живу совершенно один!

– С кроликом! – поправила его жена и рассмеялась. – И потом, тебе ли жаловаться-то?! У тебя шикарная должность с шикарной зарплатой! Да за тобой любая...

– Мне не нужна любая! – почти завизжал Глеб и этот визг никак не подходил к его костюму, к его галстуку, к его должности и зарплате. Он понял это, поймав удивленные взгляды прохожих и тише, консервативнее, респектабельнее сказал:

– Ты мне еще жена, мы не разведены. А ты, – он обратился к Татьяне, – клялась мне в вечной любви и называла Ежом. Так что же произошло? Что?! Я чудом остался жив, я вернулся, так почему я уже больше недели живу один?! Я тот же Глеб Афанасьев, нет, конечно же, я другой – я многое пережил, многое понял, на многое посмотрел другими глазами, я... полы научился мыть! Я... – Он замолчал, чувствуя как от унижения кровь отливает от щек.

– Я так рада, что ты немножечко стал другим, Еж, – улыбнувшись, сказала Татьяна. – Я очень рада, что ты стал способен так искренне, так горячо, так правильно и от всего сердца говорить! У тебя есть все шансы стать человеком.

– Что?! – заорал Глеб.

– А я рада, что ты моешь полы, – засмеялась жена. – Это очень важно, когда одинокий мужик может поухаживать за собой.

– Что?! – опять заорал Афанасьев. – Это кто здесь одинокий мужик?! Я не давал тебе развода! Ты обязана вернуться домой! Где ты шляешься?! Где... вы все шляетесь?!!

– Я вернусь, – спокойно сказала Таня, – только для того, чтобы забрать оставшиеся вещи.

Оказывается, они не ловили такси, а ждали вполне определенную машину. К ним подъехал «японец» с разбитым багажником, крышку которого придерживала бельевая веревка. Они, не попрощавшись, сели в эту машину – Татьяна рядом с водителем, жена на заднее сиденье.

За рулем, чуть пригнувшись, очевидно из-за слишком высокого роста, сидел детина с соломенными волосами и пронзительно голубыми глазами. Просто Страшила из сказки «Волшебник изумрудного города».

Страшила поцеловал Татьяну и вопросительно уставился на Глеба: мол, едешь, приятель, с нами или нет?

Афанасьев в бешенстве пнул колесо.

– А что мне говорить твоей маме? – крикнул он Тане. – Что отвечать папаше?! Они звонят каждый день и спрашивают, когда мы их позовем на семейный ужин, чтобы отпраздновать мое новое назначение? Ведь мне устроили эту должность и эту зарплату ради тебя!!

– Я сама поговорю с мамой и папой, – сказала Таня в открытое окно. – Не беспокойся, ни на твоей работе, ни на твоих деньгах мое отсутствие не отразится.

– Я не боюсь. – Афанасьев вздернул вверх подбородок. Трубка погасла, трубки не выносят, когда на них не обращают внимания. Он в раздражении отшвырнул ее в урну.

Это дрянная, дешевая трубка. Теперь он в состоянии купить себе новую, за пару тысяч долларов, а то и дороже, – раз уж на его работе и деньгах отсутствие семейных обедов с главой холдинга не отразится!

Страшила понял, что «приятель» с ними не едет, газанул и с бездарным рывком тронулся с места, скребанув колесом бордюр.

– Суки, – сказал вслед мятому багажнику Афанасьев. – Суки, стервы и дуры! А в комнатах наших, сидят комиссары! – громко запел он, сунул руки в карманы и пошел к метро. – И девочек наших ведут в кабинет!

В метро было много смазливых девиц, которые с интересом поглядывали на Глеба, давая понять, что с удовольствием впрягутся в игру «знакомство на улице». Афанасьев подмигнул одной – мол, не про вашу честь. У него теперь новый статус, скоро будет машина с водителем, а девки в метро – вчерашний день. Он и был-то лакомым кусочком, а теперь и вовсе – деликатес.