Читать книгу - "Проклятый меч - Филип Гуден"

— Вам, наверное, интересно, почему я решил поиздеваться над этими стервятниками. На самом деле, актер, я над ними не издеваюсь. Они сами издеваются над собой, гнусные вороны-падальщики. Слетелись сюда, потому что боятся лишиться хоть каких-нибудь лакомых кусков наследства. Они больше боятся друг друга, чем собственной алчности. Именно так я их и называю — алчные, жадные вороны-стервятники, и это вполне соответствует их истинной сущности. Да, чуть не забыл про вальдшнепов. Эти птицы отличаются особой тупостью.

Он пристально посмотрел на меня, явно желая понять, какое впечатление произвели его слова. Слабый свет от свечей над его изголовьем стал настолько тусклым, что желтоватая кожа на лице преобразилась, и я подумал: возможно, старик действительно не так болен, как хочет показать. Иначе говоря, болен скорее душевно, чем физически. Однако потом он высказал несколько замечаний, вызвавших у меня серьезные сомнения относительно его душевной болезни. Это был совершенно здравомыслящий человек, прекрасно понимающий суть происходящих событий.

— Не надо смотреть на меня с таким подозрением, Николас. У вас есть своя публика для представлений, а у меня — своя. И эту публику нужно постоянно дразнить несбыточными мечтами.

— Мы дразним свою публику несуществующими надеждами, — заметил я, пораженный этим сравнением. — К тому же они не уходят домой с поджатыми, как у паршивых собак, хвостами. Напротив, идут воодушевленными или обнадеженными, а чаще всего и то и другое.

— Род Хэскиллов очень древний, — грустно сказал Элиас, проигнорировав мое замечание. — Обычно принято считать, что старые семьи обязательно должны быть богатыми, в особенности если с течением времени они сократились до нескольких человек. В данном случае она состоит из меня и Марты, а эти вороны, стервятники и псы с поджатыми хвостами все еще надеются на какие-то богатства. Богатства, ха!

Послышался звук открываемой двери, и в комнату вошла Марта с большой кружкой в руке. Я с благодарностью взял у нее кружку и почти сразу же осушил до дна. Это было первое питье, к которому я приложился после своего отъезда из Кембриджа рано утром.

— Дядя, господину Ревиллу придется остаться у нас на ночь, — сказала Марта. — Снегопад усилился, и сейчас даже днем вряд ли удастся найти дорогу к городу.

— Пусть остается, — охотно согласился старик. — А развлекать его будут наши гости. Мне интересно, какое мнение у него сложится об этих людях. Николас, приходите ко мне после ужина поговорить, а заодно расскажете о своих впечатлениях. Марта, отведи его в комнату на верхнем этаже. Ступайте. Я немного устал. Тем более скоро мне придется принимать парад кузенов, которые непременно придут пожелать мне спокойной ночи.

Элиас откинулся на подушки и закрыл глаза. Марта, с тонкой свечой в руке, вывела меня из комнаты. За дверью стояла толстая служанка, которая поправляла подушки больному.

— Мой дядя очень устал, Абигейл, — предупредила ее Марта. — Не думаю, что в данный момент он будет рад видеть кого бы то ни было.

Однако женщина осталась на прежнем месте, застыв, как часовой на посту. Я сказал об этом Марте, когда мы удалились на приличное расстояние.

— Да, Абигейл строго охраняет Элиаса. Вообще-то у нас в доме несколько слуг, но лишь ее можно назвать настоящей домоправительницей, если, конечно, не считать одну из Парсонсов, которая хозяйничает на кухне.

— Парсонсы?

— Да, это целая семья, вы их видели у ворот нашего поместья.

Мы прошли по коридору и свернули за угол.

— Вы думаете, что это слишком большой дом для такого малого количества прислуги? — спросила Марта и взглянула на меня через плечо, словно прочитав мои мысли.

— Да, иногда ваш дом напоминает мне пустой лабиринт, — улыбнулся я.

— Когда-то семейство Хэскилл было очень большим, с многочисленными детьми и родственниками, но сейчас остались лишь дядя да я. Ну и, конечно, все наши кузены.

Мы подошли к старой деревянной лестнице, под скрип ступенек поднялись на второй этаж и остановились у низкой двери. Марта открыла защелку, и дверь со скрипом отворилась. Она осветила свечой небольшую комнату с простой кроватью и узким окном.

— Я прикажу служанке принести еще несколько одеял, — пообещала Марта и зажгла от своего огня свечу в канделябре, стоявшем на полу в грязной миске.

— Ничего, я привык к холоду, — успокоил я.

— Знаете, в графстве Кембриджшир особый холод, — сказала она. — Говорят, сильный ветер и снег приходят сюда прямо из Московии.

— Если бы вы видели мою квартиру в Лондоне и пожили в ней хотя бы немного, то узнали бы, что такое настоящий холод и настоящая сырость.

— У вас нет своего дома, господин Ревилл? — удивилась она.

— Пока нет. Я арендую квартиру.

Она, казалось, хотела задать мне еще какие-то вопросы — возможно, женат ли я и есть ли у меня дети (на что я ответил бы отрицательно), но сказала совсем другое:

— Я никогда не была в Лондоне.

— Вы должны посетить нас. Это большой город.

— Я нужна здесь дяде. Когда меня нет в доме хотя бы полдня, он становится раздражительным и капризным. Я живу с ним с тех пор, как умер мой отец.

— Вы очень преданная племянница.

— Он хороший человек, хотя, конечно, со своими причудами. У вас нет с собой вещей, господин Ревилл?

— Давайте отбросим формальности. Зовите меня просто Николас. Я не предполагал ночевать в доме Мэскиллов, и уж тем более в доме Хэскиллов. Когда я выехал сюда рано утром, снега не было и в помине, и я рассчитывал вернуться домой засветло в тот же день. Все, что у меня есть, — это рекомендательное письмо от моих акционеров, остальные вещи остались в гостинице в Кембридже.

— Я попрошу Абигейл подыскать ночную рубашку. В этом доме есть практически все, но так надежно спрятано, что нужно хорошо знать, где искать.

— Может, по этой причине ваши кузены и приехали сюда? Думают, что здесь спрятаны сокровища?

— Возможно, — улыбнулась она. — Николас, мне пора позаботиться об ужине. Спускайтесь вниз, если хотите.

— Постойте, — остановил я ее. — А какую причину мы с вами придумаем, чтобы объяснить другим людям мое присутствие в этом доме? Надеюсь, вы не станете рассказывать историю о моем непростительном промахе с дорогой? О том, что я сбился с пути и вместо Мэскиллов попал к Хэскиллам?

Это может показаться странным, но если за ужином она перескажет присутствующим мое глупое объяснение насчет блуждания по снежной дороге, я сразу покину этот дом и отправлюсь в обратный путь, несмотря на темноту ночи и жуткий снегопад. Смерть лучше унижения.

— Не волнуйтесь, Николас, — успокоила она меня. — Я придумаю какой-нибудь благовидный предлог, объясняющий ваше присутствие. В конце концов, все гости находятся здесь под надуманными предлогами.

С этими словами она вышла из комнаты, а я подошел к окну (для чего требовалась всего пара шагов — именно такой ширины было мое жилище) и протер стекло, чтобы посмотреть во двор. Толстое стекло сильно искажало открывшийся вид. Только сейчас я сообразил, что мы обошли дом по периметру и я находился в комнате, которая располагалась над парадным входом и выходила на передний двор поместья. Снег был настолько густым и плотным, что я ничего не мог разобрать, кроме больших ворот и сторожки, куда вошел некоторое время назад. В этот момент я вспомнил о своем верном коне Раунсе и понадеялся, что о нем как следует позаботятся в конюшне. Правда, для этого девушка Мег и конюх Эндрю должны оторваться друг от друга хотя бы на минуту, чтобы напоить и накормить коня, а также осмотреть его копыто. Несмотря на мою глупую ошибку и еще более глупое объяснение, меня приняли здесь довольно хорошо, во всяком случае Марта и Элиас Хэскилл. Конечно, это странное место, и я вдруг вспомнил слова толстушки Мег, которые она сказала мне во дворе: «Сюда приходят только дураки».