Читать книгу - "Красная Орхидея - Линда Ла Плант"

Тревис сообщила, что понадобилось всего час пятьдесят на то, чтобы добиться от Гейл заявления. Когда ей предъявили ювелирные украшения, изъятые из коттеджа, она подтвердила, что это ее, а когда ей показали фотографию броши, присланную в участок американским торговцем из Чикаго, она сказала, что это часть гарнитура, который включал также колье и серьги и был ей подарен Чарльзом Виккенгемом. Определить точное время, когда эти украшения стали ее собственностью, оказалось затруднительно, поскольку она не могла припомнить дату, но знала, что это произошло по возвращении с курорта.

Под давлением Анны она также подтвердила, что была знакома с Шерон Билкин. Она вспомнила, что Чарльз Виккенгем взял ее с собой, чтобы выбрать кольцо для помолвки. Ее жених — его сын — с ними даже не отправился. Она условилась встретиться с Чарльзом после того, как сделает укладку. В салоне-то она и увиделась с Шерон. Анна могла точно сказать, что произошла эта встреча после убийства Луизы Пеннел, — Шерон как раз ходила делать новое наращивание волос. Блондинка узнала Гейл, подошла к ней, и они болтали, пока та сидела под феном. Гейл сказала ей, что приехала в Лондон, чтобы выбрать кольцо для помолвки. Они обменялись номерами телефонов, хотя Гейл теперь утверждала, что вовсе не собиралась снова встречаться с Шерон. На этом их беседа закончилась, поскольку Гейл пора было идти к раковине смывать краску.

Когда она почти готова была выйти, в салон вошел Чарльз Виккенгем, жестом показал, что он уже ждет, pi вышел. Когда она расплатилась, Шерон тоже готова была уйти. Блондинка спросила, за него ли выходит замуж Гейл, и та ответила, что это отец ее жениха. Шерон вышла с ней из салона и увидела, как она садится в «ягуар» Чарльза Виккенгема.

Анна подозревала, что он был изрядно шокирован, особенно когда квартирная соседка Луизы Пеннел подошла к его машине и сказала Гейл, что надеется с ней увидеться.

Между прочим, Гейл сообщила Анне, что никогда больше не встречалась с Шерон и не получала от нее вестей. Чарльз Виккенгем продемонстрировал ей ювелирный гарнитур с изумрудом и бриллиантами в качестве образца того, что она получит в подарок, когда станет членом их семьи. Но когда ей поднесли большую, обтянутую белой материей коробку, там почему-то не оказалось броши.

Ленгтон прищурил глаза:

— И что, по-твоему, произошло?

Анна помедлила с ответом:

— Ну, думаю, во-первых, Шерон почуяла большие деньги. Во-вторых, она узнала Чарльза Виккенгема, и он должен был это понять.

— Но ведь ее не видели в Холле?

— Гейл отрицает, что когда-либо еще ее видела. Также отрицает, что когда-либо видела в их доме Луизу Пеннел. Если считаешь нужным, могу попробовать еще раз ее прижать.

— Мм, ладно.

— У нас не так-то много на нее. Она говорит, что не представляет, куда мог отправиться Чарльз Виккенгем, возможно в Милан, к своей бывшей. Она в глубокой депрессии и все время плачет.

— Пусть малость поостынет. Подержи ее, пока я не закончу с Эдвардом Виккенгемом.

— А с ним как идут дела?

— Хреново, и пойду-ка я, пожалуй, к нему обратно.

Анна кивнула. Она собрала свои записи и последовала за ним в комнату следственной бригады. О местонахождении Чарльза Виккенгема так и не поступало никаких новостей.

К Анне подошел Льюис и сообщил, что Гейл желает с ней поговорить. К ней пригласили врача, поскольку у девушки началась истерика, и он прописал ей легкий седативный препарат.

— Зачем она хочет меня видеть?

— Не знаю, но, если хочешь к ней спуститься, лучше спроси разрешения шефа.

Ленгтон настороженно отнесся к тому что на этом этапе разговор с Гейл не будет отслежен и состоится в отсутствие поверенного. Опять же, если у нее есть какие-то сведения, что дали бы ключ к местонахождению Виккенгема, Анна может и согласиться с ней встретиться, но при условии, что ее будет сопровождать Льюис или Баролли.

Анна подождала снаружи камеры Гейл, пока дежурный сержант отопрет дверь. Взглядом она показала Баролли отойти в сторону.

— Вы хотели меня видеть, — сказала она тихо, встав в дверном проеме. Ее потрясло, сколь изможденной и болезненной выглядела Гейл. Та сидела на краю своей койки, дрожа всем телом, с опухшими и красными от слез глазами. — Вы знаете, где Чарльз Виккенгем?

Гейл помотала головой. Она кусала нижнюю губу, сдерживая подступившие к глазам слезы.

— Может быть, у вас есть какое-то предположение насчет того, где он может…

— Нет, я не знаю, — прервала ее Гейл и утерла тыльной стороной ладони слезы, побежавшие по щекам. — Если б знала, я бы вам сказала, но я не знаю. Правда не знаю! Я не представляю, где он может быть. В смысле, он может быть где угодно, но я не знаю, клянусь вам, не знаю! Я снова и снова вам говорю: я не знаю, где он! — Гейл взглянула на Анну и тут же вся съежилась, увидев возле нее Баролли.

— Вы просили меня зайти, но вы должны понимать, что в отсутствие адвоката…

И снова Гейл оборвала ее, обхватив колени и подавшись вперед:

— Я говорю вам правду! Это же само собой разумеется. Потому что, если вы на него вышли — так это благодаря мне, я назвала вам его имя… — Она внезапно выпрямилась и взялась поправлять юбку. — Вот почему я хотела поговорить с вами — потому что хочу знать, поможет ли это мне. Я звонила в полицию, я назвала вам его имя. Если бы не я, вы бы никогда даже не допросили его!

— Да, это верно. И ваш адвокат в курсе того, что вы оказали содействие следствию тем, что позвонили в участок и предоставили полезную информацию.

— Так это поможет мне, правда? Вы ведь засвидетельствуете, что я с вами говорила? В смысле, я знаю, я пыталась остаться анонимной, но это потому, что я боялась того, что он со мной сделает, если прознает об этом.

— Разумеется, тот ваш звонок был для нас чрезвычайно важен, и я уверена, суд примет это во внимание.

— Я не могу сесть в тюрьму, вы должны мне помочь! Я не могу, я лучше порешу себя.

Девушка встала и сделала шаг к Анне, которая резко отшатнулась. И тут же почувствовала себя виноватой, когда Гейл простерла к ней руки, словно за утешением:

— Пожалуйста, помогите мне!

Анна повернулась к Баролли, который показал ей, что лучше уйти.

— Я так долго жила в страхе. Эдвард боится своего отца почти как я сама. Он неплохой человек. Если б мы могли уехать и жить своей жизнью, мы были бы счастливы. Но Чарльз не отпустил бы его. Что бы там ни сделал Эдвард противозаконного, им руководил отец и заставлял помогать ему…

Тревис подала знак сержанту закрыть дверь камеры. Гейл, казалось, этого не заметила. Может, благодаря седативному снадобью, но она словно не могла остановиться. Она все говорила и говорила. Голос ее сделался монотонным. Анна отвернулась и зашагала вслед за Баролли. Уходя, они слышали, как Гейл продолжает причитать из-за двери камеры: