Читать книгу - "Письмо Россетти - Кристи Филипс"

– Сядьте! – резко скомандовал он. – Еще одна подобная выходка, и охранники отведут вас в клетку. Или в место еще похуже тюремной камеры.

Она села. Сильвио видел: перепугана она не на шутку. Что ж, хорошо. Очень хорошо. Раз так, возможен неплохой результат.

– Вам известно, какое наказание полагается за предательство? – вопросил Сильвио. – Полагаю, вы знаете, что предателей подвешивают на пьяццете за ноги, но это меньшее из всех их страданий. Ко времени, когда это происходит, они все уже мертвы. И все умирают медленной и мучительной смертью. Если уж быть честным до конца, большинство сходит с ума от боли еще до того, как настанет конец.

Он поднялся и подошел поближе. Увидел, как часто бьется синяя жилка в нижней части ее горла. Заметил ужас, мелькнувший в ее глазах.

– Вижу, вы начинаете осознавать, в каком положении оказались, – заключил он. – Однако вам повезло куда больше, чем другим. Потому как я собираюсь предложить вам выход.

Она молчала, просто смотрела на него расширенными от страха глазами.

– Все, что вы должны сделать, – веско и со значением произнес он, – это написать письмо, раскрывающее заговор посла.

– Я уже говорила вам, что ничего не знаю об этом заговоре. За исключением того, что в двух словах сказала мне Ла Селестия.

Она снова ускользнула от него. Уперлась. Интересно знать почему?

– Это совершенно неважно. Моя информация исходит из надежных источников. Я скажу вам, что надо написать.

– Если у вас имеются надежные источники, к чему просить моей помощи?

– Ну, прежде всего потому, что всем известно: Бедмар ваш любовник. И потому что, как вы сами сказали, вы честная и добропорядочная гражданка Венеции, дочь гражданина. Да, куртизанка, но известная своей добротой, отзывчивостью и патриотизмом. Я слышал, вы получили хорошее образование, ну, насколько это возможно для женщины. И письмо, написанное вами, будет выглядеть куда убедительнее, нежели информация от одного из подонков, который сам был участником заговора, а теперь доносит на своих же товарищей. К тому же все эти люди безобразно безграмотны, так что не думаю, что им поверят. Да они собственные имена не способны правильно написать, не говоря уже об именах людей, которые будут названы в этих письмах.

Алессандра побледнела.

– Так вы что же, просите меня написать донос на людей, которые могут оказаться невиновными?

– Невиновными? Господи, да все они до одного негодяи и мошенники.

Она побледнела еще больше.

– И все равно нельзя обвинять людей, не будучи до конца уверенным, что они совершили преступление.

– Мне всегда казалось, что преданную гражданку Венеции вроде вас, озабоченную безопасностью родной страны, менее всего должны волновать судьбы нескольких испанцев и французов.

– Так и есть. Так оно и есть, но вы просите меня стать причиной смерти людей, которых я не знаю вовсе.

– Стало быть, вы защищаете своего любовника-испанца? Неужто он так хорош в постели?

Она вздрогнула, молчала какое-то время, потом наконец очнулась.

– Вы имеете в виду Бедмара?

– Кого ж еще.

– Я не люблю его, если вы это имели в виду.

– В таком случае предлагаю согласиться и написать письмо. Спасете тем самым свою шкуру, в прямом и переносном смысле слова.

Она дрожала всем телом, даже ухватилась за ручки кресла.

– Я не стану этого делать.

– Я вас заставлю.

Он наклонился, взял ее за руку, больно вывернул запястье. Алессандра вскрикнула от боли.

Он тут же ее отпустил.

– Если вы сломаете мне руку, я ведь не смогу писать, верно?

– Есть и другие части тела, столь же уязвимые.

Она вздрогнула и еще крепче впилась в ручки кресла, пытаясь побороть дрожь, которая сотрясала теперь все ее тело. Потом поднялась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я не стану этого делать.

“Что ж, посмотрим, – подумал Сильвио. – Посмотрим”.

В центре камеры находилась скамья, и Алессандра сидела на ней, сжавшись в комочек и подобрав ноги. Лужа, образовавшаяся в дальнем конце камеры, находившейся в непосредственной близи от Дворцового канала, все разрасталась, вода покрывала весь пол. Город переживал очередное наводнение. Хотя здание тюрьмы было совсем не старым – его закончили возводить в год рождения Алессандры, – оно уже изрядно обветшало из-за близости к колодцам и каналам, и очень часто полы камер заливала вода. Алессандра знала, что через несколько часов наводнение пойдет на убыль. Однако бодрости духа это не прибавляло – ощущение было такое, словно она находится в черной пустой лодке, медленно идущей на дно.

В камере не было окон, и стояла почти полная тьма. Было одно маленькое окошко в коридоре, но увидеть его она могла, лишь взобравшись на зарешеченную дверь, да и света оно пропускало мало, и был он какой-то сероватый, рассеянный. В каменной стене, против ее камеры, был закреплен маленький фонарь, но и от него проку было немного, он едва освещал коридор. Здесь всегда царила ночь. Она уже перестала понимать, сколько здесь находится, потеряла счет времени. И дневной свет видела совсем недолго – когда ее вели через мост Вздохов на допрос к сенатору Сильвио.

И вдруг Алессандра услышала чьи-то легкие шаги в коридоре, они быстро приближались. Нет, это уж точно не охранник; солдат, стоявший на страже в самом конце коридора, был так огромен, что, казалось, мог заполнить собой весь дверной проем. У двери появилась Бьянка, и Алессандра радостно поднялась ней навстречу.

– Принесла вам еды, подкрепитесь немного, госпожа, – сказала Бьянка и просунула через решетку маленький сверток в салфетке.

– Я не голодна.

– И все равно надо поесть, – нравоучительно заметила Бьянка. Голос ее звучал глухо и печально.

Алессандре было больно видеть, какой похудевшей и измученной выглядит верная ее служанка.

– Как ты, Бьянка?

– Обо мне не беспокойтесь. Мы привезли Нико домой. Я готовлю его в последний путь. – Несколько слезинок покатились по ее щекам.

Алессандра приблизилась к решетке, взяла Бьянку за руку.

– Мне ужасно жаль… Не понимаю, как такое могло произойти.

– Это не ваша вина, госпожа.

– Никогда себе этого не прощу!

– Нико было бы неприятно знать, что вы во всем вините себя. – Бьянка громко шмыгнула носом, вытерла глаза. – А теперь… вы должны поесть.

Алессандра с трудом заставила себя проглотить кусочек жареной рыбы и пшеничной лепешки, которые принесла ей Бьянка. Служанка то и дело косилась на застывшего в конце коридора громилу охранника, видимо, хотела убедиться, что он их не слышит.

– По городу ходит много разных слухов, – прошептала она.