Читать книгу - "Браслет пророка - Гонсало Гинер"

Наконец их проводили в маленький кабинет, который от обеденного зала отделяла раздвижная бумажная ширма, сделанная в восточном стиле. Они сели на разложенные на полу большие подушки, и Фернандо сразу же запротестовал, потому что ему хотелось есть, сидя на обычном стуле.

Пока Лючия рассказывала им о тонкостях японской кухни, Фернандо неотрывно смотрел на нее. Хотя в последнее время он часто общался с Моникой и всегда был внимателен к ней, каждый раз, видясь с Лючией, он чувствовал, что от этой женщины исходит нечто, гипнотизирующее его. Он всматривался в ее карие глаза и во взгляде улавливал опыт зрелой женщины, смотрел на ее губы, тонкие, но манящие, на ее стройную хрупкую шею, видневшуюся в вороте блузки. Лючия с удовольствием воспринимала его интерес, и, когда их взгляды встретились, в ее глазах отразились те же самые чувства.

Паула уловила эти волны, витающие над столом, и поначалу удивительно равнодушно отнеслась к тому, что происходило между ними. Она взяла меню и спряталась за ним, чувствуя себя неловко, оказавшись в такой ситуации.

– Лючия, поскольку ты разбираешься в японской кухне, закажи для нас всех, что хочешь, а потом ты нам расскажешь о своих открытиях.

Лючия, вынужденная оставить свои попытки соблазнить Фернандо, решила сосредоточиться на том, что делает, и принялась составлять заказ.

Официант потратил много времени на записывание всего перечисленного, пока наконец не оставил их одних, задвинув за собой ширму.

– Ну хорошо, пока нам принесут первое, я вам кое-что расскажу. Думаю, я взяла хороший след, и вскоре станет ясно, какую роль играли ваши предки во всей этой истории, – заявила Лючия уверенно. – На прошлой неделе в приходской церкви Замаррамалы я нашла старый документ, который вас так же заинтересует, как и меня. Мы искали любые факты, имеющие отношение к реликварию, и я встретила запись о расходах, датированную 1670 годом. Речь идет о сумме в сто пятьдесят реалов за реставрацию реликвария. Эти деньги были уплачены ювелирной мастерской в Сеговии, без указания ее названия. – Она посмотрела на Паулу. – Ты думаешь то же, что и я?

Лючия помолчала некоторое время, пока официант разливал вино. Она сама обнаружила запись только два дня назад, и поняла, что это крайне интересный факт. Когда официант удалился, Паула согласно кивнула и стала рассказывать:

– Позавчера я решила порыться в одном чулане в мастерской, где отец хранил старые документы. Не говорю уже о том, как сложно было найти что-то в этом жутком хаосе, и о том, что мне пришлось купить защитную маску, чтобы меньше чихать от пыли, собравшейся там за много лет. Я все же нашла дневник отца, который он вел в 1932 году, за год до того, как его друг Карлос Рамирес послал ему браслет. В дневник был переписан подлинный старинный документ, очевидно XVIII века, имеющий отношение, по всей видимости, к нашему роду, и мне стоило огромного труда разобрать, о чем там говорится. Чернила немного расплылись от сырости, и из всего текста читались только отдельные разрозненные слова.

Паула вынула из сумки лист бумаги, где она все записала, чтобы не забыть ни единого слова, и попыталась разобрать написанное, но ей это удавалось с трудом. Она некоторое время назад обнаружила, что ей стало трудно читать с близкого расстояния, поэтому в конце концов надела очки, которые вытащила из сумки.

– Я уже знаю, что у тебя проблемы со зрением, дорогая сестричка. На самом деле тебе просто нужны более длинные руки. – Фернандо расхохотался.

– Какой же ты все-таки дурак, Фер! Когда ты перестанешь быть ребенком? – Паула была сосредоточена на своем открытии и не собиралась вступать в игру. – Как я уже говорила, это тот несвязный текст из дневника, и, кстати, я не сказала, что там стояло заглавие – «Замаррамала», я именно поэтому и обратила на него внимание. Так вот, я вам его сейчас прочитаю, причем с близкого расстояния. – Она посмотрела поверх очков, с некоторой обреченностью устремляя взгляд на брата: – «На его реставрацию пошла одна унция серебра и…» Дальше неразборчиво. Здесь, должно быть, шло описание материалов, которые использовались для реставрации. – Потом она продолжила: – «Получена единоразовая компенсация в сумме…» Суммы не видно, но ты сама только что ее назвала, Лючия. Затем в записи нельзя разобрать ни одной буквы, а вот под подписью можно кое-что разобрать, это что-то вроде постскриптума: «Поскольку он не был востребован, мы решили оставить его у себя…» За этим еще три или четыре слова, и весь текст завершается словом «ценный». Вот и все.

– Отлично, Паула! После того, что ты нам сообщила, я думаю, уже не остается никаких сомнений, что речь идет о том, что ваши предки имели отношение к реликварию.

– Похоже, они обнаружили нечто, показавшееся им важным, о чем не должны были знать владельцы реликвария, поскольку те не затребовали обратно свое имущество.

– Наверное, так и было, Фернандо, – отметила Лючия. – У меня есть доказательства, что впоследствии реликварий никогда не реставрировался, и поэтому они, вероятно, были единственными людьми за многие сотни лет, которые заглядывали внутрь. Подумай, твой отец пытался открыть могилы предков. Он, очевидно, подозревал, как и мы, что они обнаружили нечто ценное, и решил впоследствии, что этот предмет или предметы могли быть спрятаны в их могилах.

– Скорее всего, так и есть, раз он нашел этот документ и скопировал его в свой дневник. Но доказать это сложно, – вмешался Фернандо.

– И еще остается проверить, был ли он связан с ессеями. Возможно, они вступили с ним в контакт именно потому, что он был единственным, кто не вызвал бы подозрений, если бы попросил об эксгумации своих родственников. И, если это так, ессеи могли убедить его вступить в их братство, чтобы потом использовать в своих целях. – Лючия перевела дыхание. – Я не знаю, почему именно, но у твоего отца были какие-то проблемы с разрешением или на него слишком давили, поэтому он решился открыть могилы, не дожидаясь разрешения, в результате чего впоследствии и попал в тюрьму.

Две официантки-японки поставили перед каждым по два блюда, которые они заказали. Лючия несколько минут рассказывала, как эти блюда приготовлены.

Они начали с кушиаге, шашлыка из омара и редиса на бамбуковой палочке, а Лючия тем временем продолжала рассуждать. Напомнив о том, что реставрация была сделана в мастерской Луэнго, и предположив, что некий предмет мог быть спрятан в могилах, она вспомнила, что могильные плиты были установлены позже 1670 года. На одной был указан 1679 год, а на второй – 1680. Поэтому понятно, что ваши предки умерли и были похоронены уже после реставрации. И они могли спрятать то, что нашли в реликварии, в одном из своих склепов.

Лючия признала, что таких предположений можно было сделать сотни, тем более что речь шла о не очень большом предмете, раз он мог поместиться в реликварии. Она сослалась на слова дона Лоренцо Рамиреса, который, исследуя документы из архива своего дедушки, обнаружил удивительную связь между его отцом и Папой, правившим в XIII веке. Он, как и она, узнал дату реставрации, так почему этого не мог сделать Карл ос Рамирес, изучая архивы? Ювелиров в Сеговии в XVII веке, скорее всего, было мало. Ему не составило большого труда обнаружить фамилию Луэнго, даже если пришлось сделать это методом исключения.