Читать книгу - "Мертвая цепочка - Николай Иванович Леонов"

химии, применяемой для анализа улик, а также непонятный для полковника неопределенный шлейф, исходящий от самих вещественных доказательств, таких как одежда, оружие, кровь и другие материалы. Порою и чаще всего так случалось, что ближе к вечеру, когда Гуров заглядывал к Емельянову, преобладал запах бумаг и свежей печати только что вышедших из принтера листов с краской. В другом закутке кабинета Гриша педантично хранил архивные материалы, и все было расставлено по полочкам, а папки — по цветам.

Так случилось и сейчас, запах в кабинете стоял не сильно приятный, так как парень не только занимался делом Гурова и Крячко, но и, вероятно, будучи изнуренным от исследований, решил немного освежить взгляд, после чего наткнулся на оперуполномоченного. Вообще устраивать такой небольшой отдых нужно, и не в том суть, какую должность ты занимаешь, — так рассуждал Лев Иванович. Даже если ты находишься в младшем начальствующем составе или дежуришь на контрольно-пропускном контроле. А что касается начала своей карьеры, полковник не всегда любить вспоминать. Будучи как раз-таки давным-давно еще в лейтенантах, он был едва ли не сутками обложен бумагами, отчетами и протоколами, а также завсегдатаем архивов и собратом в выездных группах. Он прошел трудный путь, однако замечательно, что технологии идут вперед, а у Орлова всегда на связи есть Верочка, которая иногда выручает и Гурова с Крячко.

— Вот, здесь все, что было из интересностей из комнаты Лыковой.

— Резинку-то для денег сюда зачем? — чуть склонившись и рассматривая материалы, спросил Гуров.

Гриша в это время наливал чай для гостя, но, как только понял, что кто-то даже мысленно пытается надломить устои его личного упорядоченного хаоса, обернулся:

— Лев Иванович! Вот ей-богу! Вы же помните, что трогать ничего нельзя?

— Да помню, помню.

— На любом материале можно отыскать едва ли не все, что душе будет угодно, а потом еще и досье на этого человека собрать, начиная тем, чем болеет, заканчивая — что ел в обед.

— Что планируешь делать, например, с этим? — Гуров ткнул в воздухе пальцем на что-то непонятное, не то вещь, не то ботинок, не то нечто, что достали из воды, и оно там успело разбухнуть.

— Дактилоскопическим порошком пройдусь, а вот, например, с, казалось бы, обычной резинки для денег можно попробовать собрать потожировые выделения. В вашем деле сложно было многое, вот, в частности, жулики действовали в перчатках, а это, что логично, не позволило оставлять как отпечатки пальцев, так и другие материалы, после чего они были выброшены на мусорку. Кстати!

Дима, натягивая на руки черные перчатки, показал.

— Вот, посмотрите. — Он протянул полковнику бумагу с текстом, облаченную в защитную пленку от грязи.

— Записка? Нет, Гришань, давай с этим чуть позже. Ты сам читал?

— Нет, решил вас дождаться. Это из того пакета, который Лыкова спрятала.

— Ну, вот сам прочтешь, и ладно, скажешь-расскажешь мне коротенько, сейчас уж не до этого.

— Слушайте, Лев Иванович, а почему тогда никто из театральных не упомянул про Совекова или Лыкову? Мне кажется, хоть кто-то, может, по слухам или еще как, знал, поди, об их существовании?..

Гуров, отхлебнув чай, предположил:

— Диана, возможно. Да только с трупом беседа какая-то невзаимная всегда получается. Да и у Сицкого врагов было, что-то мне подсказывает, не меньше, чем у нас с Крячко дел закрытых за весь срок службы. Выделить кого-то одного… не знаю, сомнительно.

Порассуждав вслух о найденных материалах и отметив для себя то, что необходимо, Гуров решил пойти и узнать всю подноготную из первых уст.

Женщина, русоволосая, с короткой стрижкой, на вид лет тридцати — максимум тридцати пяти, сидела в наручниках в прохладном помещении, ожидая расспросов. Она думала, что ее план действительно сработает и она успешно покинет Москву с имеющейся серьезной суммой на руках, даже отметая те, которыми пришлось поделиться с полковником. Однако Ирина не учла того, что не все люди в этом мире гонятся за деньгами, да и еще с присущей ей жадностью, а уж тем более она не знала, кто такой Лев Иванович Гуров и что полковник из другого теста.

— Ирина Лыкова, так?

Она моргнула покрасневшими от усталости глазами.

— Вам знакомы эти люди?

Гуров подвинул фото Сицкого и Эльс.

— Да. — Каждый человек на фото вызвал эмоции отвращения на ее лице.

— У нас собрана достаточно сильная доказательная база, на основании которой мы можем заявить, что вы причастны к убийству Сицкого Ильи Ивановича и Дианы Эльс. Ваш напарник, Совеков Егор Ильич, с момента задержания, признаться честно, не проронил и слова о вашем существовании.

Ирина самодовольно улыбнулась.

— Однако сегодня, когда узнал, что вас задержали, рассказал нам много интересных деталей, которые я буду сравнивать по ходу допроса с тем, что расскажете вы, особенно мне понравилось, что он всецело обвиняет вас во всех деяниях по всем пунктам закона, которые предусмотрены в отношении вас и гражданина Совекова как группы соучастников преступлений.

Глаза Лыковой вмиг полыхнули яростью! Она решила вскочить, однако наручники, прикованные к вкрученному в пол столу, не позволили ей толком дернуться, максимум — приподнять ягодицы. Скулы напряглись, а волосы взъерошились, будто атакующие змеи горгоны Медузы.

— Ах он маленький гаденыш! Ах он…

— Прекратите!

Строгий взгляд пронзительных серых глаз пригвоздил дамочку обратно. Она деловито дернула головой, откинув прядь волос с лица.

— А теперь расскажите — как вы познакомились с жертвой?

— Я ни черта не буду вам говорить, понятно? Единственное — Эльс я не трогала и пальцем! Эту куклу — тронешь, да что там… дунешь — она уже завизжит!

— Были ранее предприняты попытки?

Лыкова гримасничала, выдавая брезгливость:

— Вот еще! Нужна мне эта безмозглая больно.

За все время службы такое вот демонстративное равнодушие и брезгливость он видел неоднократно. То жена выдает ровно такую же эмоцию, когда говорит, что ей совершенно плевать, что муж изменял, то директор фирмы куксится, когда опера тому указывают на его буквально лежащие на поверхности промахи, то мать, которая оставила своих малолетних детей на несколько дней, а с теми приключилась какая-то беда.

Гуров тяжело выдохнул. Растер ладонями лицо, после чего уже без всякого энтузиазма констатировал:

— Гражданка Лыкова, вот положа руку на сердце, то, что вы мне ничего не собираетесь говорить, меня уже мало волнует. Вас посадят. Того, что есть в отношении вас, какие подробности всего произошедшего рассказал Егор, более чем достаточно. Я же пытаюсь с вами разговаривать больше из-за того… что вы расскажете именно мне. Но вы в любом случае расскажете все. Одно дело — сейчас передо мной отчитаться спокойненько, дальше суд, потом будете сидеть. Другое дело — вы выбираете сейчас молчание, далее вас закинут в СИЗО, а там