Читать книгу - "Во власти мракобесия - Андрей Ветер"

– Расходятся. Но не потому, что я ухожу, а потому, дорогой Александр Васильевич, что вам придётся расстаться с вашей должностью, – улыбнулся Березовский. – Надо держать руку на пульсе. Надо чувствовать момент.

– Да, вы умеете поймать нужный момент.

– Только так и можно делать настоящую политику. Только так и можно делать деньги. Может, всё-таки взвесите всё, Александр Васильевич? Мы могли бы во многом помочь друг другу.

– Между нами есть огромная разница, Борис Абрамович: вы только о своих деньгах печётесь, а мы служим государству, нашему государству, а не Израилю или Соединённым Штатам Америки. Плохое это государство или хорошее, тут мне и моим товарищам выбирать не приходится. Мы присягнули на верность этому государству и прикладываем все силы, чтобы государство не развалилось под вашим натиском.

– Что ж, по крайней мере, мы обозначили наши позиции. Не придётся лишний раз натягивать лживые улыбки.

Березовский замолчал и зашагал по коридору. Пройдя несколько метров, он остановился и негромко сказал вслед начальнику СБП:

– Вам уже не исправить ситуацию, Александр Васильевич. Президент устал думать. Он хочет, чтобы за него думал кто-нибудь другой. Вы же не хотите принимать за него решения?

– Я не президент.

– А вот мы с товарищами готовы оказать эту услугу Борису Николаевичу, поэтому он в первую очередь прислушается к нам, а не к вам…

Вечером на совете предвыборного штаба Коржаков убедился в правоте Березовского. Президент совсем не желал участвовать в работе совета. Он был похож на капризного ребёнка.

– Александр Васильевич, зачем вы всё время заставляете меня слушать эту грязь?! – воскликнул он, поднимаясь из-за стола.

– Борис Николаевич, вы же сами хотели знать, что пишет пресса о ходе предвыборной кампании и лично о вас.

– А теперь не хочу! Только грязь, ничего больше! Вы специально, что ли, подбираете для меня одну лишь гадость? Я не верю, что про меня только дрянь печатают! Хватит этого!

– Борис Николаевич…

– Всё! Хватит… Я устал, хватит… Ельцин, тяжело ступая, вышел из зала. В наступившей тишине слышалось шарканье ног и покашливание президента. Березовский был прав: Ельцин утомился жизнью, но вовсе не стремился расстаться с ней. Ему давно наскучила работа, однако он не допускал и мысли о пенсии. Видимо, в психике Бориса Николаевича произошли какие-то необратимые изменения, причиной которых была сосредоточенная в его руках власть. Ельцин стал отождествлять себя с этой властью, не мог представить себя без неё. Власть была для него жизнью. Отстранение от власти он приравнивал к физической смерти. Однако бороться за власть у него не было ни сил, ни желания.

Едва Ельцин исчез за дверью, к Коржакову подошёл Илюшин и протянул бумагу.

– Александр Васильевич, вот ознакомьтесь.

– Это что?

– Борис Николаевич встречался с Малашенко и принял решение назначить его ответственным за создание имиджа президента.

– Что? – не поверил начальник СБП. – Малашен-ко? Но это же верх цинизма! Малашенко – правая рука Гусинского, он возглавляет НТВ! Человек, который последние годы активно работал над тем, чтобы разрушить имидж президента, теперь будет создавать этот имидж. Нет, этого не может быть!

– Но Борис Николаевич так распорядился. Это не моя прихоть.

– Знаю, что не ваша, Виктор Васильевич.

– Зато теперь НТВ перестанет поливать нас грязью.

– Неужели? А если и перестанет, то надолго ли?

Коржаков отвернулся. Ельцин даже не удосужился сообщить на совете штаба о своём решении. Кто-то подсунул ему бумагу, как это не раз случалось, и он поставил свою подпись, не вдаваясь в суть вопроса. Да, Ельцину нравился трон, но работать он не хотел и не мог. Работа вызывала у него отвращение. Политик по имени Борис Николаевич Ельцин умер окончательно.

Коржаков с сожалением вздохнул.

* * *

Синяя «вольво», притормозившая на перекрёстке рядом с «жигулёнком» Геннадия Воронина, дважды подала звуковой сигнал. Воронин повернул голову. Из-за опущенного бокового стекла на него смотрела красивая молодая женщина. Подмигнув Геннадию, она указала рукой на себя и на него, затем знаками дала понять, чтобы они вдвоём припарковались. Он утвердительно кивнул.

– Давно не видел тебя, – сказал он, выйдя из машины. – И не слышал тоже. Как живёшь, Мариночка?

Марина поцеловала Геннадия в щёку и тряхнула головой.

– Живу прекрасно, если ты имеешь в виду материальную сторону. А в остальном… Пожалуй, с тобой было даже лучше.

– Присядем где-нибудь? – Воронин оглянулся и увидел кафе. – Вот какая-то забегаловка. Или это не подходит тебе?

– Почему не подходит?

– Не знаю, какие у тебя нынче вкусы. Ты уж не обижайся, ежели я что-то не так скажу.

– Я никогда не обижалась на тебя, дорогой, даже когда мне было больно. – Марина взяла его под руку. – Я тебя понимала. Ведь у нас было полное взаимопонимание, не так ли? Знаешь, Гена, я всегда гордилась тем, что рядом со мной был такой мудрый человек.

– Мне бы ещё туго набитый кошелёк, и ты бы могла считать себя самой счастливой. Но вот тугого кошелька-то у меня никогда не было.

– И всё равно я любила тебя.

– Теперь разве не любишь? – шутливо спросил он.

Марина игриво потрепала Воронина по щеке и сказала:

– Теперь совсем другое. Знаешь, чем хороша любовь? Она многообразна.

Они вошли в полупустое кафе. Геннадий шевельнул ноздрями, уловив запах кофе.

– Так ты до сих пор не женат? – Марина выбрала столик и потянула Воронина за собой.

– Мариша, ты же помнишь наши разговоры. Я не гожусь для семейной жизни. Кроме того, второй такой красавицы, как ты, я не найду… И не искал никогда.

– Но ведь женщины у тебя есть? Разные? – Она села спиной к окну и щёлкнула пальцами, подзывая официанта.

– Если у мужчины нет женщин, это означает, что у него психическое расстройство, – ответил Геннадий.

– И ты ни к кому не привязался? Впрочем, я и так знаю, что нет, – подняв голову к подошедшему молодому человеку в длинном белом фартуке, она заказала два кофе. – Я угадала? Ты ведь чёрный кофе пьёшь?

– Остаюсь верен своим привычкам. Ничто у меня не меняется. Расскажи-ка лучше о себе, Мариша.

– Веду размеренную жизнь. Честно говоря, скучаю. Была после тебя ещё раз замужем… За бизнесмена вышла, но развелась.

– Что так?

– Тупой был до невозможности. Зато при разводе он отвалил мне кучу деньжищ. Пытаюсь заниматься благотворительностью, организовала художественную школу.

– Стало быть, сейчас ты свободная женщина?