Читать книгу - "Детектив и политика 1991 №4(14) - Эрик Кристи"

объявила, что новый руководитель КГБ избран кандидатом в члены Политбюро — явный знак особого, по сравнению с хрущевскими временами, значения, которое придавали новые кремлевские вожди органам госбезопасности и лично Андропову, ибо с тех пор, как в 1953 году Лаврентий Берия был расстрелян, ни один из шефов тайной полиции не избирался в Политбюро даже на кандидатском уровне, без права голоса[40].

На посту руководителя Комитета государственной безопасности Андропов сменил Владимира Семичастного, знаменитого тем, что в бытность свою комсомольским боссом сказал о Борисе Пастернаке — после того как тот опубликовал за границей роман "Доктор Живаго", — что он хуже свиньи, ибо даже свинья не гадит в своем свинарнике, а Пастернак — нагадил. Сняли Семичастного, естественно, не за этот "вклад" в литературоведение — нашлось достаточно более серьезных, с точки зрения Брежнева и К0, грехов. Многие наблюдатели полагают, что главным из них было бегство за границу Светланы Аллилуевой, дочери Сталина, которое Семичастный не сумел предотвратить. Однако это не могло стать причиной смещения, самое большее — поводом. Важнее тут, что Семичастный — ставленник Александра Шелепина, который предшествовал ему и в комсомоле и в КГБ и упорно тянул за собой к вершинам власти, назначая на должности, которые вынужден был оставлять, так как сам занимал все более высокие и ответственные посты.

Александра Шелепина называли "железным Шуриком" — методы когда-то возглавляемого им КГБ он пытался распространить на всю страну, объясняя это необходимостью сильной власти и дисциплины: программа, близкая к той, которую провозгласил, придя к власти, Андропов. Сам Шелепин называл свое направление "рабочей оппозицией", ратовал за возвращение от бюрократической диктатуры к диктатуре пролетариата, "чистому" социализму и готов был лично возглавить крестовый поход против обуржуазившейся интеллигенции и космополитических евреев. Его появление на политической сцене оказалось преждевременным, вызов власти Брежнева неуместным, а падение таким же стремительным, как и восхождение: первый секретарь комсомола — председатель КГБ — секретарь ЦК партии (с одновременным членством в Политбюро) — председатель профсоюзов. Последняя — номинальная должность, но даже на ней он не смог удержаться и канул в политическое небытие. Честолюбие Шелепина было непомерно, воля к власти действительно железная, вдобавок — почти полный контроль над органами госбезопасности и ключевые посты в партийном аппарате. Погубило же его нетерпение: он был устранен как конкурент, и это явилось самой большой политической удачей Брежнева.

Естественно, что борьба с Шелепиным была одновременно борьбой с его ставленниками, и самым опасным из них слыл руководитель КГБ Семичастный. Почти одновременно с ним был смещен с должности комсомольского вожака другой протеже "железного Шурика" — Сергей Павлов, который пытался превратить дочернюю молодежную организацию партии в некое подобие гитлерюгенда. При отсутствии во главе страны Гитлера это выглядело как опасное опережение реальной власти. На официальную критику он обычно отвечал в том смысле, что комсомол — это цепной пес партии и обязан бежать впереди хозяина. Его сняли как раз в тот момент, когда он попытался ввести в организации специальную униформу и выделить из коричневорубашечников боевые отряды штурмовиков.

Однако вернемся к Семичастному, процесс нейтрализации которого начался задолго до его официального смещения, причем Андропову в этом процессе принадлежала ведущая роль. Как секретарю ЦК партии, в добавление к прежним обязанностям ему поручили курировать органы госбезопасности. Это в конце концов привело к тому, что по партийной линии и он стал как бы дублером Семичастного, в ряде случаев полностью его замещая и во всем контролируя. Такое положение, скорее всего, закрепилось где-то к середине 1966-го — за год до официального назначения Андропова преемником Семичастного на посту шефа тайной полиции. Именно тогда Андропов, которому по характеру его работы секретарем ЦК, отвечающим за связи с социалистическими странами, надлежало участвовать в различных совещаниях с руководителями "братских" коммунистических партий, неожиданно исчезает из поля зрения больше чем на 4 месяца. Последнее его появление — 12 апреля 1966 года на встрече Брежнева с кубинской делегацией. Очевидно, это не было опалой, даже временной, потому что в июне он был избран депутатом Верховного Совета, что не требовало публичного появления, а в июле его подпись стояла под официальным некрологом в связи со смертью секретаря ЦК по тяжелой индустрии Рудакова. Не похоже это было и на затяжную болезнь. Снова на людях Андропов появляется только 27 августа, на встрече с западногерманским коммунистом Максом Рейманом, с которым он, собственно, и не обязан был встречаться, так как в его обязанности входило наблюдение за стоящими у власти коммунистами, а не за такими безнадежными оппозиционерами.

Есть косвенные свидетельства, что эти четыре месяца ушли у Андропова на постепенное освоение новой профессии и оттеснение Семичастного.

Одно принадлежит Владимиру Сахарову, бывшему советскому дипломату и агенту КГБ, который в 1971 году перешел на положение невозвращенца. Это не очень надежный источник информации, и у нас еще будет впереди возможность объяснить почему. Однако, будучи приятелем андроповского сына Игоря и бывая у него и у его отца в гостях, Сахаров сообщает иногда вполне достоверные сведения. Он, в частности, считает, что, хотя назначение Андропова главой КГБ официально объявлено в 1967 году, на самом деле оно произошло в 1964-м или в 1965-м: "…припоминаю вечеринку в честь его нового назначения где-то около этого времени". В этом сообщении сомнительна только дата. Ни в 64-м, ни в 65-м Андропов не мог быть назначен руководителем органов, потому что как раз на эти годы приходятся интенсивные его поездки в социалистические страны — дважды в Венгрию, на остров Бриони для встречи с Тито, в Беловежскую пущу, на границе Польши и СССР, для встречи с Гомулкой, в Восточный Берлин на празднование столетия Первого Интернационала, в Варшаву на сессию Консультативного совета Варшавского пакта, в Северный Вьетнам, Пекин и Северную Корею для обсуждения вьетнамского вопроса, снова в Варшаву в составе партийно-правительственной делегации и, наконец, в Бухарест на IX съезд Румынской рабочей партии. А как раз после 4-месячного исчезновения, с осени 1966 года, частота заграничных турне резко снижается. Это значит, что весь 1964-й и 1965 годы он продолжал оставаться секретарем ЦК по социалистическим странам, а весной 1966 года был переброшен на новую работу, в Комитет государственной безопасности. Неточность Сахарова легко объяснима. Интервью с ним было проведено в 1982 году, спустя более полутора десятка лет после вечеринки в доме Андропова в честь его назначения шефом тайной полиции. Он, впрочем, и