Читать книгу - "Пасьянс на красной масти - Кирилл Шелестов"

— Это — кормораздатчик! — неожиданно подал голос Храповицкий. Все уставились на него, пораженные его осведомленностью.

— Они его к тракторам цепляют, он сам корм сгребает и смешивает, — авторитетно продолжал Храповицкий, словно не замечая всеобщего изумления. — Кстати, заметили, что чанов тут нет? Они скотину кормят прямо с пола. Так потом убирать легче.

— Ну, ты даешь! — только и смог выдохнуть губернатор. Все остальные подавленно молчали. Храповицкий не Удержался и бросил торжествующий взгляд на Гозданкера. Тот отвернулся.

По плану нам предстояло стать свидетелями процесса доения. Скотники, тоже в халатах и бахилах, согнали коров в соседний зал, представлявший собой яму, примерно на метр ниже пола, размерами с плавательный бассейн. Коровы, блестя лоснящимися округлыми боками, со сдержанным мычанием, сами встали елочкой к станкам. Помахивая хвостами, они терпеливо дождались, пока опрятные крупные голландки в чепчиках, толстые и неторопливые, как подведомственные им животные, спустятся по лестнице вниз и присоединят к вымени аппараты.

— Поздновато доят, — критически заметил Калюжный. — У нас в шесть уже начинают!

— Здесь это не очень зависит, — сказал Хенрих. — Такая технология. Можно немножко задержать. Для гостей. У вас, наверное, тоже можно?

— Можно-то можно! — отозвалась Торчилина. — Только за три часа наши буренки сдохнут! Гостей доить придется.

И она мстительно посмотрела на Калюжного. Тот насупился. Несмотря на то что ночь они провели за совместной попойкой, в присутствии губернатора они вновь превращались в чиновников, и дружба между ними заканчивалась.

Из динамиков полилась негромкая классическая музыка.

— Это что? — переполошился Калюжный.

— Моцарт, дубина! — важно ответил губернатор. — Вот дурак необразованный.

Голландцы, услышав его слова, что-то зашептали Хенриху.

— Это не совсем Моцарт, — не без смущения объяснил Хенрих. — Это Вивальди. Моцарт для них есть слишком агрессивный.

— Ах, да, — с досадой спохватился губернатор. — Знаю. Времена года. А порода у них какая? — быстро спросил он, переводя разговор.

— Голштино-фризская! — ответил Хенрих без запинки. — Мы после этого еще и симментальских будем наблюдать. Которые для мяса.

Лисецкий посмотрел на него с уважением.

— А как здесь с надоями?

— В среднем двенадцать тысяч литров молока в год, — выпалил Хенрих, радуясь, как примерный ученик, готовый к каверзным вопросам учителя.

— А у тебя больше двух с половиной тысяч литров не дают! — неприязненно заметил губернатор Калюжному.

— Да если наших бестужевских подкормить, они и больше дадут! — обиженно возразил тот.

— А ты сам жри меньше! — оборвал его губернатор. — Глядишь, и коровам больше достанется. А то уже на свиноматку похож!

Торчилина залилась радостным смехом. Калюжный засопел и отошел в сторону.

Когда доение окончилось, нас проводили в родильное отделение, пояснив, что обычно сюда не пускают посторонних, но для нас сделали исключение. Новорожденные телята здесь размещались в специальных домиках, приподнятых над полом, так, что подламывающиеся ножки телят приходились на уровень пояса стоящего рядом человека, а голова была вровень с нашей. Телята забавно таращились на нас и испуганно пятились.

— Какие смешные! — умилилась Торчилина.

— Они рождаются круглый год, — переводил Хенрих. — Не зависит от сезона.

— А ты только летом телишься, — опять насел на Калюжного губернатор. — Вот и сидим из-за тебя весной без молока. Тебя же, когда ты в отеле, доить нельзя! — Он глянул на Калюжного с таким презрением, словно запрет доить беременного начальника сельхоздепартамента было личным и необоснованным капризом Калюжного. — Нет, надо тебя и впрямь здесь оставить! Скажи только, кто тебя возьмет?!

— Небось, возьмут! — мрачно огрызнулся Калюжный. — Специалисты везде нужны.

— Да кому ты нужен, беспородный-то! — Губернатор развеселился. — Правильно говорю, Ефим?

Он впервые за день обращался к Гозданкеру. Тот пробурчал в ответ что-то нечленораздельное. По вполне понятным причинам, он не разделял губернаторского восторга от увиденного.

Когда мы выбрались из коровника и садились в автобус, губернатор обернулся к Хенриху.

— И почем, значит, они будут? — небрежно осведомился он.

— По тысяче триста долларов за одну штуку, — ответил Хенрих уважительно.

— За голову! — поправил губернатор, показывая свою осведомленность в аграрной терминологии.

— А ты же, вроде, говорил по тысяче четыреста? — встрял Дергачев, подталкивая Хенриха в бок. Тот растерялся и заморгал глазами.

— А вот этого не надо делать! — сразу взвился Лисец-кий. — Не надо дурачить губернатора! И свои шкурные интересы выше народных тоже ставить не надо! Это деньги налогоплательщиков! И воровать их я не позволю!

Он завелся не на шутку.

— Володя! — раздраженно крикнул он Храповицкому. — Ты там объясни своему подчиненному, что можно, а что нельзя!

— Конечно, — кивнул Храповицкий, бросая на несчастного Дергачева такой взгляд, что даже мне стало не по себе.

Сев в автобус, губернатор еще продолжал сердиться и ворчать.

— Распустились, — сквозь зубы цедил он. — Только и думают, как свой карман набить.

Остальные сочувственно кивали головами.

— Откуда ты знаешь про кормораздатчик? — завистливо спросил я у Храповицкого.

— Литературу надо читать! — ответил он рассеянно. — Дергачева, придурка, уволю сразу по возвращении!