Читать книгу - "Только никому не говори. Солнце любви - Инна Булгакова"

- Кого?

- Убийцу. — Тетка вздрогнула, пролив на колени уже остывший кофе и не заметив; племянник заметил, но тут же забыл. — Он на свободе, Петр, имей в виду: маньяк может приняться за тебя.

- Пусть попробует, — Петр пожал могучими плечами. — Я не Подземельный. А с другой стороны, гордиться-то мне нечем: я оба раза опоздал.

- Оба раза? — изумленным эхом откликнулась тетка.

- В пятницу я увидел чайные розы в той комнате.

- В той комнате? — эхо звенело, как вторая партия в дуэте.

- В папиной. Где зеркало за занавеской. и крест. — Вдруг вспомнилось собственное, искаженное ужасом отражение и почему-то распятие рядом на стене. — Я увидел розы и сбежал. и ходил, ходил. На Рождественском бульваре ко мне привязалась «ночная красавица».

- Этих тварей надо уничтожать.

- Как ночной кошмар, — говорил Петр Романович, не слушая, — кошмар из тех времен, из молодости. А когда я подходил к нашему тоннелю, кто-то завернул за угол в переулок. Мужчина.

- Убийца? — в сакраментальной реплике прорвался азарт, который заразил его и отрезвил.

- Наверное, это был брат. Я вошел во двор, в подъезд и услышал голоса: крик и глухое бормотанье. Одновременно!

- Услышал убийство!

- Ты мне веришь, потому что не знаешь всех обстоятельств. Убийца не мог ускользнуть. С одной стороны — мы с Полем и семеро соседей-свидетелей.

- А с другой?

- Запертые изнутри окна и двери, выходящие в Копьевский. Пожарная лестница возле галерейки — запасной выход для преступника, — пояснил Петр Романович в ответ на лихорадочно- вопросительный взгляд. — И слова брата по телефону: «У меня орудие убийства, на нем кровь».

- Где? — прошептала Ольга Ипполитовна.

- «На мертвой голове».

- Где?! — закричала она, словно выучив таинственный текст наизусть.

- «На тротуаре в Копьевском переулке». Как по сценарию, мы воспроизвели сейчас наш с ним дословный диалог.

- Непонятно. Объясни.

- Я слышал другой голос, Павел видел нечто в переулке. А убийца испарился.

- Петр, не пугай меня чрезмерно.

- Прости.

- Да за что!

- Я заподозрил бы твоего сына в каких-то играх, но он все время был у меня на глазах.

- Они с отцом играли в шахматы, Поль внезапно ушел.

- И никто из вас не поинтересовался, куда?

- Уж я-то поинтересовалась, не беспокойся, это отец его безмерно избаловал. «Куда надо!» Каков ответ, а? А Евгений, как дурак, сидит над доской, обдумывает ход! «У парня своя личная жизни, он уже взрослый». Мы даже поссорились. А этот «взрослый», оказывается, на ночь глядя отправился к развратной девке. Я не задеваю твоих чувств?

- Ничуть. Похоть и алчность в боттичеллиевской мадонне сплелись, как клубок змей.

- Однако и тебя она сумела расшевелить, — усмехнулась Ольга Ипполитовна, — ты так образно выражаешься.

- Был момент, — признался Петр Романович. — А потом потрясла аналогия.

- С братом? (Он кивнул.) По роду деятельности — да, но твоя мадонна, глядишь, еще нас всех переживет.

- Не моя, Боже сохрани.

- Как бы сохранить сына, — протянула она жалобно. — Он в горячке, околдован, сам не свой.

- Неужели так серьезно?

Она кивнула.

«Даже завидно, — подумал Петр Романович, даже в юности я не способен был потерять голову, сорваться с места в полночь, помчаться. за книгой!» За той несуществующей в природе книгой, на которую сослалась и Маргарита в свой предсмертный час. Еще во дворе Поль услышал крик (но не другой голос — далеко) и не видел, как кузен его вошел в подъезд, однако «по-родственному» не заложил. «Этот мальчишка (отзыв Вари) вас боготворит». Сомневаюсь. Поль взбежал по лестнице. «Что случилось?»

— «Подземельный, кажется, убит, кровь.» В рассеянном свете голой лампочки оба склонились. «Труп, — подтвердил Поль, — убит. Что будем делать?» Петр Романович проверил дверь соседа — заперта. — «Убийца где- то здесь, будь осторожен и внимателен».

— «Да уж не боись, не упущу». — «Я звоню в милицию». Философ мигом на ощупь, не сводя глаз с площадки, отпер свою дверь, распахнул настежь (для обзора). 0–2. Гудки, гудки. недоверчивый дежурный: где, как, когда, при каких обстоятельствах. «Только что, приезжайте скорее, преступник где- то здесь!» — «Записываю адрес». Разговор на две-три минуты и полный обзор из прихожей: на площадке мечется Поль — и никого больше, ручаюсь! Снизу голоса, на середину лестничного марша поднялся старик Самоваров: «Петь, что за крики?» — «Подземельный убит, преступник, кажется, не успел уйти. Я осмотрю галерейку, а вы караульте!» — «С места не сойду!» — гаркнул Самоваров, рядовой солдат с Великой Отечественной. И не сошел, покуда не приехали «органы». И следователь подтвердил: все двери и окна заперты изнутри, и внутри никого нет!

- Вероятно, я видел, как убийца свернул в Копьевский переулок, — нарушил Петр Романович молчание.

- Что-что? — встрепенулась Ольга Ипполитовна.

- Подземельный, получается, не сразу умер, очнулся и стал звать на помощь, когда убийца уже сбежал.

- Именно в Копьевский?

- Мужчина в темном костюме прошмыгнул за угол. И там был Павел.

- Павел? — она вздрогнула. — Ты так уверенно говоришь, что мне просто страшно.

- Да вспомни наш разговор с братом по телефону: мертвая голова на тротуаре в Копьевском.

- Бедный Павлик. Какой безумный бред.

- А если нет? Преступник где-то в переулке прячет орудие убийства, что видит брат. И впоследствии по этому предмету разоблачает его.

- Но почему не сразу?

- Самого преступника в темноте не рассмотрел, да и не мог еще Павел знать, что случилось, он шел ко мне. Но поскольку в доме уже началось следствие, связался со мной в субботу.

- Все это бездоказательно, Петр.

- Вот, заговорила жена адвоката. Бездоказательно, потому что я не могу понять, что значит «мертвая голова».

- Говорю же, бред.

- За бред не убивают.

- Что за «голова»? Почему не сказать прямо? — возмутилась Ольга Ипполитовна. — Какие-то странные игры.

- Нет и нет! Не тот настрой, смерть преследует, это не игра.

- «Смерть преследует», — повторила тетка с испугом. — Убийца подслушивал ваш разговор?

- Да ну, фантастика!

- А что не фантастика? Поведай.

- «Будь дома в полночь», — сказал мне брат. А пришел убийца. Значит, он позвал и его?

- Быть не может! Позвать ночью какого-то монстра.