Читать книгу - "Записки «черного полковника» - Сергей Трахимёнок"

— Это ты пришел сюда в гости, — вспылил Ильяс, — я а пришел к единоверцам! И мне непонятно, зачем ты пришел сюда, ты же атеист, русский…

— Ты плохо знаешь Коран, — ответил Расим, — на Ифтар приглашают не только мусульман, но и представителей других конфессий, если они являются друзьями или коллегами мусульман. Но в данном случае я приглашен как человек, принадлежащий к этнической группе, традиционной религией которой было мусульманство.

— Расим, не болтай ерунду! — сказал Ильяс. — Давай проведем тест, посчитай вслух машины возле Приорбанка.

— Одна, две, три, — начал считать Расим, не понимая подвоха, — четыре… Дальше считать?

— Уже не надо, — ответил Ильяс, — ты выдал себя с головой.

— Я выдал себя?

— Ну да. Вот как бы посчитал эти машины я, — сказал Ильяс, — бер, ике, эч, дурт…

— Что это?

— Счет на татарском языке. Дело в том, что человек может знать множество языков и даже выдавать один из них за родной. Но считает он подсознательно на том, на котором видит сны. Так что ты можешь выдавать себя за татарина, но на самом деле ты — русский человек с частью татарской крови… Хотя чистых русских давно нет.

— Слушай ты, чистокровка! Если бы ты сказал мне это до нашей с тобой встречи в библиотеке, я бы тебе поверил. Но я в отличие от тебя за это время не только перебрал много источников, но и поставил это дело на научную основу. Когда нацменьшинства в России или Беларуси утверждают, что “нет чистых русских”, “все перемешались”, они противоречат самим себе. Скорее всего, нет чистых инородцев. Русские в последнюю тысячу лет в местах своего исконного проживания всегда были в большинстве. И в этом случае, при смешивании, больше размывались этнические начала инородцев, а не русских. Хотя в среде элит этот процесс был более глубоким. Таким образом, антропологически русские более однородный народ, чем, скажем, немцы, итальянцы, французы, англичане. И ты можешь надувать щеки, говоря об этом тем, кто не ориентируется в предмете спора. Для меня же ты просто болтун и демагог.

— Правильно, — сказал Ильяс, — я демагог, что в переводе с греческого на русский означает — водитель народа…

— Расим, — раздался голос Ухналева, — иди к нам.

Расим вошел в комнату и сел на диван. Три пары глаз смотрели на него по-иному, чем обычно. Возникла паузу, которую прервал Виктор Сергеевич.

— Все, что рождается, умирает… — сказал он, обращаясь к Расиму.

— Витя, без длинных вступлений, — перебил его Ухналев.

— Все, что появляется, исчезает, — продолжал Виктор Сергеевич. — Наверное, пришла пора и нам завершать операцию.

— Тем более, что ты стал терять чувство опасности, — сказал Ухналев, как можно мягче.

— Откуда вы знаете? — спросил Расим.

Ухналев усмехнулся.

— Мы только что прослушали твою полемику с резидентом на вашей последней встрече. Ты стал терять чувство меры в споре с руководителем. Зачем ты вспомнил этого генерала К., ведь, возможно, этот контакт Эрдемир тщательно скрывал.

— Он его скрывал, — подтвердил Виктор Сергеевич. — Это козе понятно. Ты помнишь, Расим, как мы разбирали с тобой вербовочную ситуацию и обратили внимание на жизненное кредо Эрдемира о том, что «страх — единственный стимул в управлении человеком. Ничто другое не может с ним сравниться». Ты открыто стал издеваться над ним, показывая, что ты его не боишься.

— Расим, — сказал Ухналев, — то, что мы прослушали, не есть разговор резидента-раиса с агентом-подчиненным. Это разговор двух приятелей, один из которых понимает слабости другого. А тот другой начинает чувствовать это.

— И что это значит? — спросил Расим.

— Это значит: операцию пора завершать.