Читать книгу - "Покушение на Леди. Выкуп Кинга. Под утро - Эван Хантер"

В полицейской работе этим «почему» нет числа, но даже есж их складывать, таинственности все равно не возникает. Возникает дополнительная работа, а работу не любит ни один человек в мире. Бравые молодцы из восемьдесят седьмого участка предпочли бы спокойно посиживать на своих стульях да потягивать джин с тоником, но «почему» оставались, и они, надев фуражку и пристегнув кобуру, отправлялись на поиски «потому что».

Коттон Хейвз методично допрашивал всех жильцов дома, где была убита Клаудия Дэвис. У всех было алиби, крепкое, как сомкнутый кулак владельца арабских скакунов. В рапорте лейтенанту Хейвз изложил свое мнение: никто из жильцов убийства не совершал. К этому делу они не причастны.

Мейр Мейер взялся за стукачей 87-го участка. Район, да и весь город кишмя кишел всякими торгашами и менялами, превращавшими горяченькое краденое добро в холодную наличность — за определенную мзду. Если кто-то получил для Клаудии чек на 5000 долларов и 5000 долларов прикарманил, возможно, этот кто-то — один из армии менял? Мейер озадачил местных стукачей, велел поразнюхать, не слышно ли чего насчет чека из корпорации «Секьюрити иншурэнс». Стукачи, увы, вернулись ни с чем.

Лейтенант Сэм Гроссман с парнями из лаборатории отправился на место убийства еще раз. И еще раз. И еще раз. Он сообщил, что замок на двери был защелкивающийся, он автоматически запирался, стоило хлопнуть дверью. Убийца Клаудии Дэвис вполне мог сделать свое черное дело, не ломая голову над тем, как проникнуть в запертую комнату. Просто, уходя, надо было закрыть за собой дверь.

Гроссман сообщил также, что в ту ночь Клаудия, скорее всего, спать не ложилась. У большого кресла в спальне нашли пару обуви, на ручке кресла лежала книжка. Видимо, Клаудия заснула прямо в кресле, проснулась и пошла в другую комнату, где и встретилась с убийцей и со своей смертью. А вот кто он, этот убийца, — на этот счет у Сэма Гроссмана никаких соображений не было.

Стив Карелла изнемогал от жары, нетерпения и перегрузки. На их территории происходили и другие преступления: тут тебе и взломы, и ограбления, и поножовщина, и драки, и дети на каникулах, бившие бейсбольным мячом других детей — те, видите ли, плохо произносят слово «сеньор». Трезвонили телефоны, надо было писать рапорты в трех экземплярах, в участке день и ночь толпился народ, подавая жалобы на достопочтенных горожан, и дело Клаудии Дэвис постепенно превращалось в большую занозу в заднице. Хорошо быть сапожником, подумал Карелла, никаких тебе проблем. Вздохнув, он принялся изучать чеки, выписанные на Джорджа Бэдуэка, Дэйвида Облински и Марту Феделсон.

Берт Клинг, по счастью, не имел к делу Клаудии Дэвис никакого отношения. Он даже ие знал толком, в чем там суть. Он был молодым детективом, работал недавно, работы было по горло, тут и от своих дел с ума сойдешь, каждый день крутишься по сорок восемь часов, куда тут в чужие дела соваться? Своих забот хватало. Одной из таких забот было «знакомство».

В среду утром имя Берта Клинга появилось в списке тех, кому было велено отправляться на «знакомство»,

Знакомство проходило в спортзале полицейского управления, на Хайт-стрит. Оно проводилось четыре раза в неделю, с понедельника по четверг, и целью парада было познакомить детективов с преступниками. Преступник — профессия регулярная, мошенник всегда остается мошенником, и противников не худо знать в лицо, если встретишься с ними на улице. Не одно дело удалось раскрыть благодаря тому, что вор был просто узнан, а иной раз это спасало детективу жизнь.

Поэтому «знакомство» было традицией весьма ценной и полезной. Но это не означало, что полицейские ехали в город с большим удовольствием. Дело в том, что «знакомство» частенько выпадало на твой выходной, а глазеть в выходной на преступников не нравилось никому.

«Знакомство» в среду утром проходило по классическому образцу. Детективы сидели в спортзале на складных стульях, в конце зала за высокой трибуной сидел шеф детективов. Зеленые занавески были задернуты, сцена освещена, и правонарушители, арестованные за день до этого, выстраивались перед бравыми молодцами, а шеф зачитывал обвинения и проводил допрос. Схема была простой. Офицер, проводивший арест, присоединялся к шефу у задней стены спортзала, когда приходил черед его арестованного. Шеф зачитывал фамилию нарушителя, потом район города, в котором он был арестован, потом номер.

Например, так: «Джонс Джон, Риверхед, три». «Три» означало, что в тот день этот арест был в Риверхеде третьим. На «знакомстве» разбирались только уголовные преступления да судебно наказуемые проступки, поэтому список отличившихся в данный конкретный день значительно сокращался. После номера дела шеф зачитывал суть нарушения, потом говорил: «Дал показания» или «Показаний нет», то есть сказал ли нарушитель что-либо после того, как его взяли за воротник.

Если показания были, шеф ограничивался вопросами общего порядка, иначе преступник мог сказать что-нибудь противоречащее его первоначальным, обычно обличающим его показаниям, которые можно использовать против него в суде. Если показаний не было, тут шеф себя не сдерживал. Обычно он был вооружен всеми сведениями, какими располагала полиция на этого человека, стоявшего под ослепительным светом прожекторов, и только большие доки понимали истинный смысл «знакомства» и твердо знали, что будут держать язык за зубами и не ответят ни на один вопрос. Тут копали глубоко, и проигравший мог надолго загреметь в уютную комнатку с одним зарешеченным окошком.

Клингу «знакомство» надоело до чертиков. И надоедало всегда. Все равно что смотреть одно и то же шоу бог знает сколько раз. Иногда прорывалось что-то свеженькое. Но в основном песня была старая и хорошо известная. Так и в эту среду. К тому времени, когда безжалостному допросу щефа подвергся восьмой правонарушитель, Клинг начал клевать носом. Сидевший рядом детектив легонько толкнул его локтем под ребра.

— …Рейнолдс, Ралф, — говорил шеф. — Изола, четыре. Кража со взломом в квартире на Третьей Северной. Показаний нет. Что скажешь, Ралф?

— Насчет чего?

— Такими делами промышляешь часто?

— Какими такими?

— Кража со взломом.

— Я не взломщик, — заявил Рейнолдс.

— У меня здесь его досье, — сказал шеф. — Арестован за кражу со взломом в 1948 году, свидетель отказался от своих показаний, якобы опознал его ошибочно. Снова арестован за кражу со взломом в 1952 году, осужден за кражу со взломом первой степени, приговорен к десяти годам тюремного заключения, в 1958 году освобожден за хорошее поведение. Опять потянуло на старое, Ралф?

— Ни в коем случае. Я, как вышел, с законом дружу.

— Тогда что