Читать книгу - "Агасфер. Чужое лицо - Вячеслав Каликинский"

(сентябрь 1903 г., о. Сахалин, западное побережье)

Катер шел в полной темноте, облепленный туманом. Четыре мощных прожектора проложили световые дорожки вперед и влево, в сторону берега. У каждого из прожекторов дежурил матрос. За штурвалом на ходовом мостике стоял капитан Тюрин.

Ландсберг и Агасфер притулились у левого фальшборта^[95]. Один молча курил неизменную сигару, второй с некоторой опаской смотрел в сторону невидимого даже в лучах прожекторов берега.

– А я полагал, что вы с самого начала возьмете управление на себя, – нарушил молчание Агасфер. – Мне кажется, наш капитан нервничает.

– Обычно у него совершенно иные обязанности. Плавание вдоль берега – не его стихия, я ж говорил! – улыбнулся в темноте Ландсберг. – Но первая часть нашего маршрута абсолютно безопасна, уверяю вас! К тому же я проложил маршрут достаточно далеко от рифов и прибрежных скал.

– Зачем же тогда прожектора?

– Топляки! – пояснил Ландсберг. – Во время штормов высокие волны часто смывают с берега упавшие или спиленные деревья. Со временем древесина набухает, и стволов почти не видно. В этом-то их опасность: наткнувшись на полузатопленное дерево на скорости 12–13 узлов, наша посудина может получить пробоину или серьезное повреждение. Вот и приходится выбирать: или отправляться днем, в условиях хорошей видимости, но с риском в любую минуту попасть в шторм. Или отплыть в указанное мной время – когда штормов почти не бывает, но есть риск наткнуться на топляк.

– А вы давно на Сахалине, Карл Христофорович?

– Считая время, когда я щеголял с желтым тузом на спине и сдергивал шапку перед каждым мундиром – чуть больше 20 лет, – спокойно ответил Ландсберг. – Следующим вопросом, который мне обычно задают новые знакомые, обычно бывает такой: а почему вы еще здесь, свободный и обеспеченный человек?

– Простите, если я невольно…

– Пустяки, Берг! Вы – новый для Сахалина человек, прожили здесь без году неделя, вам все кажется ужасным. На самом деле все далеко не так страшно, как может показаться. Здесь убивают и грабят не чаще, чем в Санкт-Петербурге. Проблема «женского рабства»? Помилуйте! Во-первых, женщины, которые сюда попадают, далеко не невинные овечки. Я имею в виду осужденных, конечно… А во-вторых – неужели для них с точки зрения гуманизма было бы лучше, если бы арестанток не раздавали в сожительницы, а загоняли в шахты? Отправляли бы на лесоповал? Вряд ли… Остров – чудесный уголок первозданной природы, я готов подписаться под этим двумя руками! А какой здесь простор для созидательной деятельности человека! Именно для человека, а не для двуногой скотины, которая не приносит пользы нигде – ни здесь, ни в столичных городах, ни в отдаленных от центра губерниях! Дело не в том, Берг, что здесь живут убийцы и насильники – а в величине территории, на которой они сконцентрированы. Так для того человечество и создало пенитенциарную систему изоляции.

– Гм…

– Вы сомневаетесь в моих словах?

– Просто это несколько необычный панегирик Сахалину…

– Ну, хорошо, хорошо! Скажите, Берг, вы долго жили в Петербурге?

– Пожалуй, лет семь в общей сложности, считая время службы в полку.

– И что, вы никогда не слыхали о том, что в Петербурге есть целые кварталы – причем не только на диких, глухих его окраинах – а в самом центре! – где небезопасно появляться не только ночью, но и днем?

– И слышал, и бывать приходилось…

– Даже бывать? Любопытно… Впрочем, не будем отвлекаться. Попробую убедить вас другой аналогией. Если на теле человека, простите за натурализм, 40 прыщей или язв – их достаточно легко замаскировать одеждой. А если все 40 сконцентрированы, допустим, на лице? Их уже не спрячешь, не так ли? Так и Сахалин: он слишком мал, чтобы прятать свои «прыщи»…

– Слева по курсу топляк! – выкрикнул один из матросов, упирая столб света в пенистое завихрение волн.

Агасфер почувствовал, как его сильнее прижало к фальшборту: не снижая хода, капитан у штурвала взял чуть правее, чтобы избежать препятствия.

– Чисто по курсу! – тут же доложил матрос.

Катер плавно вернулся на прежний курс.

– Пожалуй, можно немного прибавить обороты, господин Тюрин! – посоветовал капитану Ландсберг.

Тот кивнул и рявкнул в переговорную трубу:

– В машинном! Не спать!

⁂

Часа через два небо над головой стало светлеть, однако берег все еще был скрыт густыми клубами тумана. Поднялся ветер, и Агасфер почувствовал, как его начала пробирать легкая дрожь. Заметив это, Ландсберг тут же предложил ему спуститься вниз, в крохотную каюту.

– Здесь вы можете даже вздремнуть! – предложил он, откидывая довольно узкую полку, похожую на ящик с низкими стенками. – Пока туман не рассеется, смотреть просто не на что. Обещаю, что разбужу вас через два-три часа – вот тогда вы сможете оценить дикую красоту сих мест. И не стесняйтесь, пожалуйста! Вы тут – почетный пассажир, плывете на катере генерал-губернатора с его благословения. Я, хоть и назвал себя командором, – скорее проводник, хорошо знающий фарватер и остров с его побережьем.

Агасфер с сомнением поглядел на полку-ящик: коротковато лежбище! Лечь сюда вытянувшись мог разве что ребенок. Перехватив его взгляд, Ландсберг улыбнулся:

– Это, конечно, не кровать в каюте 1-го класса на «Ярославле», согласен. Но не «прокрустово ложе», уверяю вас! Вот здесь, в ногах полки, задняя переборка убирается – за ней сейчас сложены постельные принадлежности. Разберете их – полка станет на треть длиннее, и лечь в полный рост вполне возможно. Ноги, правда, оказываются при этом в стенном шкафу – поэтому рекомендую свет в каюте не выключать! Не приведи господи, аврал случится – в темноте, не успев сообразить, куда бежать надо – новый человек способен и шишек набить, и покалечиться даже. На звонки, свистки и громкие команды внимание обращать тоже не стоит – это обычная работа. А вот громкий непрерывный колокол – тревога! Тут уже прошу не нежиться в постельке и поскорее выбираться наверх!