Читать книгу - "Кладбище - Эдриан Маккинти"

Вы хотите убить меня? Хорошо, но что вы будете делать дальше? Сначала вы уничтожите всех ирландских протестантов, потом приметесь за евреев, китайцев, пакистанцев. Это глупо. И это вполне в духе уходящего двадцатого века. До наступления нового тысячелетия осталось чуть больше двух лет. Неужели ты не понимаешь этого, Кит? Неужели не видишь, что за мной — будущее, а ты и твоя семья уже в прошлом?..

Я слышу кашель, и в дверном проеме рядом с Кит появляется какой-то человек. Теперь уже поздно что-то говорить, и я молчу.

— Что вы так долго? Надеюсь, вы ничего не дали этому чертову Бенедикту? — спрашивает он.

— Н-нет, — робко отвечает Соня.

Это Джеки, и я сразу замечаю, какая разительная перемена произошла во внутренней иерархии группы. Соня — жена босса и к тому же чуть не вдвое старше Джеки, но сейчас она откровенно робеет и боится этого сопляка.

— Ну, тогда марш отсюда. Обе!.. — командует он, и Кит с Соней торопливо уходят по направлению к дому. Убедившись, что они отошли достаточно далеко, Джеки делает шаг вперед, стряхивая с куртки снег. В руках у него не то древесный сук, не то бейсбольная бита. Одним прыжком подскочив ко мне, Джеки опускает свое оружие мне на голову.

— Вот твой ужин, козел! — выкрикивает он, усмехаясь, и, потянув шнурок выключателя, гасит свет.

Он уходит, громко хлопнув дверью, и я остаюсь в темноте.

Каким-то чудом мне удалось не потерять сознание. Конечно, вырубиться было бы проще всего, но я знал, что если это произойдет, то утром я буду мертв. Мне необходимо было остаться в сознании, по возможности сохраняя ясность мышления.

С самого начала боль была моим главным союзником. Сами того не сознавая, мои враги оказали мне услугу, когда ломали мне ребра и били по голове.

Некоторое время я прислушивался к шагам, удалявшимся в направлении большого дома, потом пристально всмотрелся в полумрак. Где она? Где эта чертова бутылка из-под кока-колы? В коптильне быстро темнело, и я знал, что времени на поиски у меня почти нет.

Я несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от залепивших глаза сгустков крови, и всей тяжестью повис на веревках.

Почти сразу мне стало ясно, что Гудини из меня не получится. Мои запястья были, привязаны скользящим узлом, который только сильнее затягивался от каждого рывка. К освобождению существовал лишь один путь — каким-то образом перерезать веревки.

Чуть сместившись в сторону, я навалился на веревки всей тяжестью и выставил вперед правую ногу с растопыренными пальцами. Я тянулся изо всех сил, но не доставал до бутылки: не хватало буквально нескольких дюймов. С тем же успехом до нее могло оставаться и несколько миль. Как я ни старался, я не мог до нее даже дотронуться. Не мог — и точка!

Ну давай же, сукина дочь!

Я извивался, как червяк, так что мои руки едва не выворачивались из суставов. Легкие пылали, словно я вдохнул горящую смолу, но все было тщетно, и я в изнеможении оперся на стену, пристроив зад на выступающем из бревна сучке. В моем положении любая опора была лучше, чем никакой.

Теперь я мог перевести дух.

— Эй!.. — окликнул меня из темноты дрожащий, срывающийся голос. Мальчишка-англичанин. Уходя, Соня забыла заткнуть ему рот. — Вы слышите?..

— Слышу, — ответил я, слегка отдышавшись.

— Как вы думаете, теперь они ушли до утра? — спросил он с надеждой.

— Да, похоже.

— Я хочу вам кое-что сказать...

— Хочешь, так скажи...

— Мне страшно. Очень, — проговорил Питер с характерным эссекским акцентом.

— Не бойся, — ответил я. — Все будет хорошо.

— Они ведь убьют нас, правда? Вы — агент ФБР, я — сын генерала Британской армии. Они убьют нас обоих!

— Никто нас не убьет.

— Нет, убьют. О боже, я не хочу... Не хочу умирать! — пробормотал Питер и негромко заплакал.

Я дал ему поплакать минуты две и сказал:

— Если хочешь поболтать со мной, Пит, говори потише. Думаю, ночью они еще раз наведаются сюда, чтобы проверить, все ли в порядке. Так что говори шепотом.

— Я не хочу умирать! — повторил он тише, продолжая всхлипывать.

— Послушай меня, сынок. Мне тяжело разговаривать, так что повторять я не буду. С нами все будет в порядке, обещаю, но ты должен взять себя в руки. Если я найду способ спастись, я и тебя заберу с собой... Ты должен держать себя в руках. А если ты ослабеешь от страха и будешь хныкать как девчонка, мне придется думать не только о наших врагах, но и о тебе. И тогда нам наверняка каюк. Понятно?

Он помолчал и прошептал, прерывисто вздыхая:

— Да, я понял.

— Вот и отлично. Именно это я и хотел услышать. Не сомневайся, все будет о'кей, только тебе придется немножко мне помочь.

Я услышал, как он завозился у своего столба. Он был привязан к нему таким образом, что мог не только стоять, но и сидеть. Повязка на глазах была из бинта, несколько раз обмотанного вокруг головы и закрепленного изолентой.

— Что я должен делать? — спросил Питер из темноты, и в его голосе снова прозвучали истерические нотки.

— Ты должен успокоиться и верить мне. Соберись, ты же мужчина! Все будет отлично, только ты должен мне верить и делать все, что я скажу.

— О'кей, — ответил Питер негромко.

— Чем они привязали тебя к столбу, парень?

— Цепью.

— Ты не можешь от нее избавиться?

— Вряд ли.

— И все равно ты должен попытаться. Я видел: они привязали тебя к столбу. Если ты будешь двигать цепью из стороны в сторону, тебе, возможно, удастся его перепилить. Попробуй. Я предупрежу тебя, если услышу что-то подозрительное.

— Хорошо, — сказал Пит.

Вот и отлично, подумал я. А я тем временем попытаюсь осуществить свой план.

Оттолкнувшись от стены, я переместился вправо, насколько мог, но моя нога по-прежнему не доставала до проклятой бутылки.

— Как вас зовут? — спросил Питер.

— Майкл Форсайт, — ответил я. — А теперь — молчи. У нас обоих есть дело, которое нужно выполнить как можно скорее.

Если бы бутылка валялась, скажем, дюймах в шести правее, у меня бы не было ни малейшего шанса, но она лежала как раз на таком расстоянии, что я испытывал все муки, какие давным-давно пережил один греческий парень по имени Тантал. Бедняга, как же я его понимал!

— Они убьют нас, Майкл? Скажите правду, — снова заговорил Питер.

— Видишь ли, на самом деле у нас очень неплохие шансы выбраться отсюда живыми и невредимыми. Когда мы были на яхте, я оставил для полиции записку, в которой говорилось, куда мы тебя повезем. К сожалению, я не знал точного местонахождения этого дома, но можешь не сомневаться: скоро федералы или копы будут здесь. Быть может, я до этого не доживу, но ты — другое дело... Срок, который назначил властям Трахнутый, истекает завтра утром, так что, если ты будешь держать себя в руках и надеяться на лучшее, ты спасешься.