Читать книгу - "Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления - Дэвид Гранн"

— Мог бы в губернаторы избираться, — подхватил Чарли.

И все трое захохотали.

После того как пленки прослушало руководство Кронера, Трафиканта вызвали в штаб-квартиру ФБР. До того момента Кронеру не доводилось встречаться с местным шерифом, и теперь он внимательно всматривался в мужчину, основательно усаживавшегося на стул. Трафиканту исполнился сорок один год; в свое время он работал на металлургическом заводе и впечатление производил солидное: широкие плечи, густые темные волосы (потом выяснилось, что это была накладка).

Кронер припомнил, что видел Трафиканта в игре, когда тот был квортербеком в команде университета Питтсбурга. Вербовщик НФЛ как-то заметил, что Трафикант «в решающий момент игры» непременно «захватывает мяч и несется с ним, сшибая всех на пути».

О том, как проходила беседа с Трафикантом в ФБР, показания расходятся. Под присягой в суде Кронер и другие агенты сообщили: они спросили шерифа, проводит ли тот расследование организованной преступности в долине, и Трафикант ответил, что этим не занимается. Далее Кронер спросил, известны ли Трафиканту Чарли и Орли Крабы. Трафикант сказал, что слышал о них, но не более того.

— Никогда с ними не встречались? — уточнил он.

— Нет, — повторил Трафикант.

— И денег от них не получали?

— Нет! — еще раз подтвердил Трафикант.

Тогда Кронер включил кассету:

Трафикант: Они дали шестьдесят тысяч долларов.

Орли Краб: Они дали шестьдесят. Сколько дали мы?

Трафикант: Оʼкей, сто три.

Через несколько мгновений Трафикант осел на стуле и взмолился:

— Больше ничего не хочу слышать. Довольно!

Так излагает события Кронер.

По версии ФБР, Трафикант признался в получении денег и согласился сотрудничать в обмен на обещанный иммунитет. В присутствии двух свидетелей он подписал признание: «В тот период, когда я баллотировался на пост шерифа округа Мэхонинг, Огайо, я получил деньги с условием, что после моего избрания в округе будет иметь место определенного рода нелегальная деятельность, а я в качестве шерифа не буду ей препятствовать».

Однако спустя несколько недель, когда Трафиканту стало ясно, что ему придется уйти с должности шерифа и причины ухода невозможно будет скрыть от общественности, он отрекся от признания.

— Делайте что должны, — сказал он Кронеру, — а я буду делать то, что должен делать я.

В интервью местному телевидению он заявил:

— Все эти люди, которые пытаются засадить меня в тюрьму, могут с тем же успехом поиметь себя в зад.

Кронер арестовал Трафиканта, предъявив ему обвинение в получении взяток от различных мафиозных группировок на общую сумму сто шестьдесят три тысячи долларов. Заключение гласило: «…сознательно заключал соглашения, вступал в сговор, подготавливая преступления против Соединенных Штатов».

Трафиканту грозил срок в двадцать три года. Ко всеобщему изумлению, он взялся сам защищать себя в суде, хотя не имел юридического образования. Даже судья предостерег его, что «человек в здравом рассудке» не стал бы так поступать.

Весной 1983 года Трафикант вошел в зал суда. Под присягой он повторил то, что уже отрепетировал с братьями Караббиа: он-де провел самую необычную операцию за всю судебную историю штата Огайо. Восхищенным присяжным и зрителям Трафикант заявил, что он лишь играл роль, был агентом под прикрытием и задача его была в том, чтобы Караббиа поверили, что он с ними заодно, — а это, мол, было необходимо, чтобы с их помощью подавить более мощную питтсбургскую группировку.

— Это был тщательно разработанный план, — продолжал он, — целью которого было положить конец коррупции и засилью мафии в округе Мэхонинг.

В получении взятки от мафии он признался, однако заявил, что взял деньги лишь затем, чтобы они не достались сопернику по предвыборной борьбе. Он не отрицал факт подписания «заявления» в присутствии агентов ФБР, но утверждал, что текст его существенно отличался от представленного публике «признания». Далее Трафикант сказал, что не поставил в известность агентов ФБР потому, что не доверял им, и, если бы Кронер с коллегами не помешали ему, он бы очистил от коррупции самый криминальный округ в стране.

— Главное, — заявил он, — что я внедрился в мафию.

Следующим давал показания Кронер. Он засвидетельствовал, что Трафикант подписал признание в его присутствии. Тот вскочил на ноги и заорал:

— Ложь! Бессовестная ложь!

На перекрестном допросе он лишь дразнил агента ФБР, бросая издевательские реплики после каждого его слова: «Ну, ясное дело!», «Ошибаешься, приятель». Трафикант вел себя вызывающе и то и дело обращался к репортерам с вопросом: «Ну, как я держусь?»

В этом насквозь коррумпированном регионе, где к официальным властям относились с недоверием, Трафикант мгновенно сделался народным героем. В его честь устраивали приемы, появились футболки с надписями в его поддержку. И всем было плевать, что налоговое управление подтвердило факт получения взятки и уклонение от налогов. Плевать было и на то, что деньги, которые он взял якобы лишь затем, чтобы использовать их как улику, бесследно исчезли; что один из заместителей Трафиканта показал под присягой, что шериф просил его симулировать покушение на самого себя, чтобы предстать в роли жертвы мафии и оттянуть таким образом судебное разбирательство. («Он уговаривал меня ранить его, но так, чтобы не искалечить», — пояснил заместитель.)

Ничто не могло повредить Трафиканту, ибо он лучше других понимал народ, среди которого жил. Присяжные прозаседали четыре дня и оправдали его по всем пунктам. Чарли Краб почти не ошибся с предсказанием, с той только разницей, что Трафикант стал не губернатором, а членом конгресса Соединенных Штатов.

К тому времени как Трафикант отправился в Вашингтон (в 1985 году), экономика долины Мэхонинг уже пришла в упадок. Резко упал мировой спрос на сталь, регион стал депрессивным. Закрывались металлургические заводы, на складах скапливался неликвидный товар. К концу десятилетия население Янгстауна сократилось на двадцать восемь тысяч человек, зато небо, которое десятилетиями закрывали грязные облака выбросов предприятий, стало почти голубым. Трафикант, многократно и успешно избиравшийся в конгресс, рьяно выступал против свертывания производства. Когда обанкротился один из последних сталелитейных заводов региона — это было в конце 80-х, — Трафикант высказался вполне в духе Чарли Краба.

— Время разговоров прошло! — заявил он и пригрозил, что если владелец какого-нибудь завода разорит предприятие, дающее местным жителям работу, то «возьмет его за глотку и удлинит ее на пару дюймов».

Процветающая индустрия в свое время привлекла мафию в регион, но депрессия не изгнала ее, а, напротив, укрепила. В Янгстауне практически не осталось тех, кто в 1970-е и 1980-е годы внес свой вклад в борьбу против мафиозных кланов Чикаго, Буффало и Нью-Йорка. Представители среднего класса либо покинули Янгстаун, либо обнищали. Немногие остававшиеся еще честные политики были запуганы или лишены реальной власти.