Читать книгу - "Мутабор - Ильдар Абузяров"

Ближе к центру, к тихой и спокойной территории знати, толпа становилась развязней и агрессивней. Оно и понятно – нервишки. Подходя к площади Свободы, я увидел, что митингующих на площади взяли в кольцо.

– Ату их! Мочи ментов! – завопил Хайсам, и толпа разъяренных и злых зэков пошла на прорыв оцепления. Атаковали сотрудников милиции с двух сторон, бросая в них камни.

Восставшие грузовой машиной пытались пробить ворота Дома правительства, но полицаи в ответ начали стрелять резиновыми пулями и поливать ледяной водой из брандспойтов. Митингующие отступили и вновь начали собираться с силами на площади Свободы. Вседозволенность еще больше воодушевляла. К лагерю в срочном порядке организованно подвозили горючие смеси и камни. Все готовились к захвату Белого дома.

Спецназ вновь оцепил само место проведения мероприятия. Пошел слух, что для разгона манифестантов привезли сотрудников безжалостного «Сокола» и что в городе появились снайперы-наемники. Мол, они-то уж точно будут стрелять боевыми пулями. В первую очередь со своих точек-высоток будут метить по активистам и журналистам.

И тут – бах-бах – хлопок за хлопком и площадь окутал едкий дым. Такой едкий и плотный, что я перестал видеть все вокруг себя на расстоянии пяти сантиметров. Это действительно было очень страшно. Такое чувство, что я потерял зрение, что мне выбили пулями глаза, и я уже никогда не увижу белого света, а вместо него белое, нет белесое молоко млечного пути.

А я ведь всегда считал себя нечто особенным, непохожим на других. Таким эксклюзивным и избранным. Мне всегда казалось, что я буду жить вечность и никогда не умру. Что я отличаюсь от прочих в том, как думаю, как одеваюсь и веду себя. Часто глядя на своего соседа по парте, подъезду, месту, я думал – какой он дурак. Даже в тюрьме, где без взимовыручки не выжить, я держался особняком.

«Мимо мира» – так говорила про меня мама. И вот теперь я действительно скольжу мимо мира. Я, такой молодой и красивый, должен умереть глупой и нелепой смертью. Я вот-вот могу быть раздавленным паникующей толпой, быть истертым в порошок жерновами ее ног.

К счастью, откуда ни возьмись, будто его послал Бог, подул сильный ветер. Дым немного рассеялся, и я увидел море людей вокруг себя, увидел их прекрасные лица и слезы в глазах. Дымовые шашки вызывали першение в глотке. Но это были слезы и кашель радости.

– В шеренгу!! – хрипя орал в мегафон Хайсам. – Сцепились руками в замок, не пускаем псов!!

Справа и слева меня схватили за руки и впервые в жизни я почувствовал себя частью чего-то большего и общего. Звеном живой цепи, ДНК. Я был частью живой биомассы, серого клокочущего вещества, коллективного мозга, общего тела, гражданского духа и всеземного сознания.

Чтобы осветить задымленную темноту, на площади Свободы подожгли полицейскую машину. Кровь возбуждала, огонь будоражил. В двух шагах от себя я видел растрепанную девушку, которая сжимала под мышкой черный пакет. Такой черный пакет с надписью «Кэтс».

– Да зачем он мне! – вдруг растерянно произнесла она. – Пейте все, пожалуйста…

Она вывернула пакет наизнанку. И достала оттуда бутыль молока. Затем отвернула крышку и понесла мужчинам, словно свою белую большую грудь. Перепало чуток и мне. Отпив глоток, я подумал, что впервые в жизни кошка поила людей молоком. Я пил и чувствовал вкус каждого дерева, каждой травинки, каждого камня и ручья, я ощущал каждый порыв ветра, что ласково трепал меня по загривку словно собаку.

Отравление углекислым газом вызывали головокружение и легкость в теле. Глоток свежего воздуха и молока – как взрыв счастья – ослепил меня. Я словно встал в потоке бытия и на минуту оторвался от земли. Нас охватило сумасшедшее воодушевление. И я был впервые абсолютно счастлив. И даже обрушившиеся на нас резиновые пули и дубинки не могли этому помешать. Ибо этот миг счастья и свободы искупал сотни лет унижений и страданий.