Читать книгу - "Безумство Мазарини - Мишель Бюсси"

Получается, тогда он был жив! Во мне закипала ярость. Взять бутылку, разбить, воткнуть осколок в горло Валерино, потом остальным.

— Значит, вы убили мою маму! — громко сказал я.

— Нет! — почти закричала Брижит. — Твоя мама положила трубку, заглянула к тебе в комнату. Потом отправилась на Морнезе. Ей надо было улаживать дела — наследство, процесс, ведь твой отец числился умершим. Мы, конечно, перепугались и позвонили Валерино, чтобы его предупредить, но нам никогда и в голову не пришло бы убивать твою маму. Она была сестрой Тьерри, моей лучшей подругой! Колен, это несчастный случай. Она совсем измучилась, а было очень поздно, шел дождь. Мы уговаривали ее остаться. Поверь, это была авария. Страшное несчастье.

Я с трудом произнес:

— Ты, возможно, искренне в это веришь, но зато я больше не верю в подобные совпадения. Жан-Луи Валерино убил мою мать! Я лишь надеюсь, что он не признался в этом ни тебе, ни Тьерри. Ради тебя надеюсь.

Брижит вздрогнула.

— Нет, Колен. Жан-Луи Валерино никогда нам ни в чем не признавался! Не спорю, он негодяй, но пойти на такое преступление… Нет, это невозможно.

Я холодно возразил:

— Ни о чем не спрашивать, думать, что это всего лишь несчастный случай, — вас это вполне устраивало. Не многовато ли несчастных случаев, а? Но если Жан-Луи Валерино сегодня готов устранить сына, почему десять лет назад он не мог убить мать?

Брижит всхлипнула, но ответила:

— Я не знаю. Не хочу знать. Я всегда считала, что случилась авария. Так мы с Тьерри решили. После смерти твоей мамы Максим Приер и Жан-Луи Валерино связались с нами. Твой отец поехал на Морнезе, оставил досье у нотариуса, вышел в открытое море и покончил с собой. На этот раз — по-настоящему. Сомнений не оставалось. Его тело нашли несколько дней спустя, его еще вполне можно было узнать. Я там была, и Тьерри тоже. Да, Колен, не сомневайся — твой отец умер.

Пустота.

Выкинуть все из головы.

Ни о чем не думать.

Просто слушать.

— Ты стал сиротой. Опеку, естественно, доверили нам. Но мы, все четверо, так и жили с бомбой замедленного действия, которая должна была взорваться десять лет спустя, она пряталась в этом досье, которое тебе предстояло открыть в шестнадцать лет, — досье, где были доказательства нашей общей вины. Жан-Луи Валерино и Максим Приер с ума сходили из-за этой угрозы. Тьерри тоже. Это досье способно было их погубить, надолго отправить за решетку. А тут еще Безумство Мазарини, сокровище, которое твой отец, по его словам, нашел, и указания и доказательства должны были содержаться в досье, хранившемся у нотариуса. Они так долго искали этот клад по всему острову. Если бы не надежда его отыскать, они давно бросили бы твоего отца с его старыми камнями. Поначалу Приер и Валерино пытались ограбить контору мэтра Бардона. Безуспешно. Нотариус был начеку и надежно спрятал бумаги. Потом подумывали подкупить его, запугать, шантажировать, но с Бардоном такой номер не прошел бы, он был твердо намерен исполнить волю Жана Реми. И тогда Максиму Приеру пришел в голову безумный план.

Брижит снова замолчала, перевела дыхание. Она избегала моего взгляда, смотрела в сторону, лицо было в тени, я различал лишь глаза с растекшейся тушью. Она была так непохожа на Брижит из моего детства — сдержанную, всегда элегантную, накладывавшую макияж даже для похода в магазин. Я отвернулся.

— Совершенно безумный план. Максим предложил его скорее в шутку, но Валерино вцепился в него. Ты, казалось, был уверен, что твой отец не умер, — тут подействовали и слова твоей мамы, и россказни няни. Достаточно было эту уверенность поддерживать, иногда упоминать о Жане в настоящем времени, сохранить его адрес в моей записной книжке, прислать несколько открыток с Морнезе. Разжечь твое любопытство. Ты понимаешь, что я имею в виду…

Нет, я не понимал самого главного!

— А лицо моего отца? — заорал я. — Как Максим Приер смог его украсть?

Брижит слабо улыбнулась:

— Очень просто. Максим неплохо умеет обрабатывать фотографии, он профессионал. Он дал мне четыреста фотографий, почти одинаковых. На первой было настоящее лицо твоего отца, то, которое ты знал, на последней — лицо Максима Приера. А между ними — четыреста лиц, незаметно переходящих от твоего отца к Максиму. Я меняла фотографию в рамке раз в три дня, когда ты уходил в школу. Я делала это три с лишним года, и это вошло в привычку, стало рутиной. Я вытирала пыль в твоей комнате, собирала грязную одежду, перестилала постель и меняла фото. К десяти годам ты забыл настоящее лицо отца, оно превратилось в лицо Максима Приера. Ловушка была расставлена. Потом тебе дали возможность найти другие фотографии и даже фильм. Разумеется, лица твоего отца там не было, он или не попал в кадр, или был виден со спины. Прости меня, Колен… Я могла бы тебе сказать, что все-таки тебя вырастила. Но…

— И фотографию на могиле изуродовали, чтобы я не увидел его настоящего лица?

— Да. Это сделал Максим. Но он не посмел разрыть могилу, чтобы снять обручальное кольцо. Колен, ты должен меня понять. Об убийстве речь не шла. Все эти годы у нас была единственная цель: чтобы ты в шестнадцать лет отправился к нотариусу, забрал досье и, не открывая, отдал его Максиму. И тогда мы все вздохнули бы с облегчением. Никто не планировал убийств. — Она судорожно вздохнула. — По крайней мере, я в это верила. Валерино и Приер убеждали в этом меня, нас обоих, все десять лет.

— А каталог летних лагерей на столе в гостиной полгода назад — это тоже было подстроено?

— Да, — кивнула она. — Мы не сомневались, что ты выберешь этот парусный лагерь на Морнезе. Ты приехал на остров, и Максим устроил так, чтобы попасться тебе на глаза за два дня до твоего дня рождения. Заплатил пьянице-моряку — купил ему телевизор, попросил наплести тебе небылиц и назначить встречу так, чтобы это выглядело естественно. Об остальном мы с Тьерри узнали только сегодня, когда приехали.

— Об остальном?

— Обо всем этом ужасе. О побеге Валерино. Об убийстве его сообщника. Две пули в спину! Об инсценировке нападения на тебя и твоего отца. Чтобы тебя убедить остерегаться всех и не доверять никому, кроме отца. А главное…

Брижит не смогла договорить и закрыла лицо руками.

— И разумеется, они не сказали тебе, что как только добьются своего, я им стану не нужен, тогда они без колебаний от меня избавятся. Я последний свидетель, который им мешает.

— Я не знала, Колен. Десять лет назад разве я могла предположить такое… Это была всего лишь махинация, мерзкое жульничество. Но никакой крови.

— Ну да, цепь событий.

Брижит еще сильнее съежилась.

— Валерино готов убить и меня. Приер тоже стал опасным сумасшедшим. Когда я узнала, что они заживо похоронили тебя вместе с двумя друзьями…

Я ее перебил:

— Ты ничего не сказала полицейским и продолжала врать мне. Мало того, там, в изоляторе, ты заметила, что я вроде бы начинаю вспоминать, и тут же сообщила им.