Читать книгу - "Метод - Даниил Лектор"

– Да, Родик, ты прав, – отозвалась Софья Зиновьевна.

– Вот даже Есенчик, – продолжал Меглин. – Знаете, из-за чего волнуется? Прости, но я скажу. Дескать, грудь маленькая. Мол, не модно. Скажите хоть вы ей!

Есеня пошла красными пятнами, с удивлением взглянула на следователя, но стерпела. А Софья Зиновьевна принялась объяснять:

– Девочка моя, во все времена большие груди нравились солдатам. А маленькие – поэтам! Маленькую женскую грудь ценили Гёте, Вийон, Блок… Насчет Пушкина не могу утверждать однозначно, в обществе в то время, как вы знаете, было принято почти оголять грудь, подчеркивать корсетом, но он ценил маленькие ножки, и я думаю, что и маленькую грудь тоже считал, скорее, достоинством…

– Я тебе говорил! – победно заявил Меглин, обращаясь к Есене. – А ты стесняешься.

И тут же, без перехода, спросил, повернувшись к учительнице:

– Ну, как вы, дорогая? Без барбамила сколько уже?

– Три года, – ответила Софья Зиновьевна. – Жива, как видишь. Конечно, звало иногда… Но держусь. Тебе спасибо.

И они с Меглиным с нежностью взглянули друг на друга. Есеня уже окончательно потеряла нить беседы и ничего не понимала.

Меглин разлил из бутылки остатки вина. Учительница, разглядывая свой бокал, неожиданно сказала:

– Заезжай, Родик. Мне так иногда бывает…

– Мне тоже, – серьезно сказал Меглин. – Ну ничего. За наших?

Когда допили вино, Меглин распорядился:

– Есень, принеси чашки. В комнате, в серванте. Чайку попьем на прощание.

Когда девушка вышла, Меглин спросил, как бы между делом:

– Славика не видели?

– Ой, нет, Родик, давно. Зимой приезжал, я ему пояс от ревматизма подарила, с тех пор не видела.

В соседней комнате Есеня нашла сервант, достала чашки и уже собралась уходить, как вдруг обратила внимание на стену рядом с сервантом. Всю ее занимали школьные фотографии – сотни лиц учеников разных лет. Приглядевшись, девушка заметила одну деталь: у некоторых учеников были тушью нарисованы тонкие нимбы над головами, а глаза проколоты иголкой…

…Допивая чай, Меглин вдруг сказал:

– Вообще вы, учителя, нас в детстве обманывали. Вы нам что говорили? «Учись на отлично, и все у тебя в жизни будет хорошо, будешь в первых рядах». И что? Сейчас в первых рядах кто? Двоечники! Везде. Цивилизация двоечников…

– Родик, мы не обманывали! Мы сами верили! – воскликнула Софья Зиновьевна.

И оба рассмеялись.

– Ну, спасибо, – сказал Меглин, поднимаясь из-за стола. – Дочке завтра на экзамен.

– Заходите еще, когда будете рядом… – попросила учительница.

Когда вышли на улицу, Есеня спросила:

– Вы что, у нее учились?

– Все мы друг у друга чему-то учимся, – уклончиво ответил Меглин.

– А почему вас нет среди ее выпускников на фотографиях?

– Потому что она – мой выпускник, – сказал следователь, заводя мотор.

Есеня не знала, как относиться к его словам. Как к шутке? У нее было слишком много вопросов, чтобы задать хотя бы один…

Они снова отправились в путь, и ближе к вечеру приехали в другой город. Меглин колесил по улицам, кого-то высматривая. Возле городского парка он остановил машину и устремился к какому-то человеку, по виду – алкоголику, пережидавшему дождь под детским грибком. Они о чем-то переговорили, после чего алкоголик обнял следователя как брата, и Меглин вернулся к машине.

Они пересекли по мосту реку. На том берегу обнаружилось кладбище старых кораблей и рядом – док. Меглин остановил машину возле дока и вышел, как всегда, не позвав Есеню. Чертыхнувшись, она последовала за ним.

На причале какой-то мужик стаскивал железки в кучу.

– Пиночет! – окликнул его Меглин.

Мужчина обернулся. У него было вытянутое тяжелое лицо и спутанные волосы. При виде Меглина на этой неприятной физиономии отразилась искренняя радость.

– Мишаня! – воскликнул Пиночет, и они обнялись.

– Знакомься, – весело сказал Меглин, обернувшись к Есене. – Моя жена!

– Очень приятно! – осклабился Пиночет.

Есеня, уже не удивлявшаяся своим превращениям, просто кивнула.

– Не ожидал, Мишаня! – сказал Пиночет, разглядывая Меглина. – Сколько же мы не виделись? Может, по полста?

– Пять лет, – ответил Меглин. – По полста – давай.

Пиночет с важностью достал из трубы бутылку, объявил:

– Домашняя моя, на калине. Целебная, возвращает лет десять.

– А зачем тебе лишние годы? – отозвался Меглин. – Это ж тоска.

Старые знакомые по очереди отхлебнули из бутылки, при этом Меглин провозгласил тост:

– За наших!

Закурили. Есеня внимательно взглянула на портсигар следователя. Все сигареты в нем были разных марок.

– Как ты? – спросил Меглин.

– Тяжело, – признался Пиночет. – Так иногда зовет…

– Ну, я ж тебя учил, что делать, если зовет. Вспомни – поотпустит.

– Если б не ты – я бы тут делов натворил… – признался Пиночет.

И заявил, повернувшись к Есене:

– А он меня спас! Откуда ты тогда взялся – хочешь, скажу? Бог тебя послал! Точно!

– Да я просто здесь гулял, – ответил Меглин. – Красиво…

– Что ж тут красивого? – удивился Пиночет. – Сюда и сторожа не нашли бы, если бы не я; а мне деваться некуда было… Эх, что-то калиновая некрепкая. Пойдем в каморку, там у меня другая есть.

В каморке у Пиночета на верхней палубе дока, к удивлению Есени, оказалось чисто и аккуратно, хотя и без удобств. Хозяин достал из холодильника бутылку, разлил по стаканам мутную жидкость, после чего деловито спросил:

– Ну, Мишаня, что у тебя?

– Взгляни, – предложил Меглин. Достал из кармана пачку бумаг и протянул хозяину. Есеня узнала фрагмент материалов по делу «липецкого душителя», которые она штудировала в архиве Меглина.

Пиночет несколько минут изучал бумаги, потом заявил:

– Ну это же не я… Ты же знаешь, я…

– У меня к тебе другой вопрос, – сказал Меглин. – Ты же со Славиком ближе всех общаешься…

– Это не он… – сдавленно произнес Пиночет. – У него спина… Ревматизм…

– А ты его когда видел?

– Давно… Зимой еще. Говорил, дачу прикупил.

– Где?

– Южнее. Под Липецком, что ли.

– Дачу, надо же! – усмехнулся Меглин. – В фермеры, что ли, записался?

Оба рассмеялись.

– Интересная у тебя работа, Миша, – заметил Пиночет. – Врач – это призвание!