Читать книгу - "Схватка с преисподней - Александр Зеленский"

Домой Рафаэль вернулся только на следующий день. Переживания и бессонная ночь отразились на нем так, что жена сразу заметила его осунувшееся лицо, темные круги под глазами.

— Иди, поешь, — сказала она.

— Не хочу, — вяло отмахнулся Рафаэль, скидывая с плеч пальто прямо на руки жены. — Пойду спать…

— А что это у тебя в кармане?.. — спросила Мария Ивановна через пару минут, когда Рафаэль, переодевшись в уютную пижаму, развалился на шикарном двухместном супружеском ложе из дорогого итальянского гарнитура.

Рафаэль открыл глаза и увидел в руках жены трусики их дочери.

— Это Каришины… — сонно пробормотал муж.

— Вижу, что не мои! — грозно сверкнув глазами, повысила голос Мария Ивановна. — Ты чего это себе позволяешь, старый кобелина?!

— Да ты что, Машка?.. — даже привстал на постели Рафаэль. — Это ж я взял их специально, чтобы отнести в милицию…

— Что же не отнес? — сбавила тон жена.

— Замотался с делами… Совсем про них забыл… Понимаешь?

— Не понимаю! — отрезала Мария Ивановна. — О дочери ты должен помнить всегда и всюду при любых обстоятельствах!

— Я о ней всегда помню! — твердо и даже как-то зло проговорил Рафаэль. — И поверь мне, больше ее никто и никогда не обидит!

— Вот как раз об этом нам с тобой и надо поговорить, — сказала Мария Ивановна, теребя девичьи трусики в руках. — Ты понимаешь, что Карише нельзя будет вернуться назад в школу? Пойдут всякие сплетни, слухи. Ей там житья не дадут всякие насмешники.

— Я об этом также думаю. Давай переведем нашу дочурку в другую школу. А что? Это идея! Новые люди, новые впечатления… Мы сможем даже устроить ее в какую-нибудь частную элитную школу в другом конце Москвы.

— Есть предложение получше, — заметила супруга Рафаэля, проходя в спальню и присаживаясь на край кровати.

— Слушаю тебя, — Рафаэль в настоящий момент олицетворял собой само внимание.

— Главврач больницы, где сейчас лежит Кариша, предложил поместить ее в закрытый частный центр для девочек, переживших насилие. Там очень хорошо: индивидуальные занятия, развитие способностей, изучение иностранных языков, а главное — психологические… Как это он сказал? «Психологическая кор-рек-ти-ров-ка», — по слогам произнесла Мария Ивановна трудное для нее слово.

— Об этом мы подумаем, — кивнул Рафаэль.

— Ты, наверное, не все понял… — продолжала жена. — Этот центр ре-а-би-ли-та-ции находится в Англии!

— Ух, ты! Это даже лучше, чем я мог вообразить, — обрадованно улыбнулся Рафаэль. — Я согласен! Слышишь ты? В Англию нашу дочурку — и никаких гвоздей!.. А мать твою немую, — улыбаясь чему-то, добавил он, — мы отправим в деревню к твоей младшей сестре, Василисе Ивановне. Там ей будет лучше…

— Нашел повод, чтобы избавиться от мамы… А что будем делать с милицией? — спустила с небес на землю Рафаэля жена. — Ты им ничего не сообщил, насколько я могла понять? Это им может показаться странным. Ведь врачи из больницы, куда доставили нашу дочку, должны были уже известить компетентные органы о факте изнасилования. Что ты на это скажешь?

— С этим я как-нибудь сам разберусь. Придумаю что-нибудь. Скажу им, например, что не буду требовать возбуждения уголовного дела против насильников. Зачем ломать юношам будущую жизнь? Да и в милиции брать на себя лишнюю работу, думаю, не захотят. Раз нет заявления от родителей потерпевшей, значит, нет и самого преступления…

— Нет, Рафик, что-то тут не так… — недоверчиво покачала головой жена, и это вызвало бурную реакцию со стороны мужа:

— Сколько раз тебе можно повторять, чтобы ты никогда не называла меня этим дурацким именем. Рафаэль я, понятно?

— Что ты орешь, оглашенный?! — завелась в свою очередь Мария Ивановна. — Я тебе дело говорю!

— Молчи, дура! Будешь тут мне еще на мозги капать!

— Ну и черт с тобой! — произнесла жена, резко встав с кровати. — Делай, как знаешь, умник! В одном ты прав, маму, пока у нас все не уладится, мы должны отослать в деревню к Василисе. Там ей будет лучше…

* * *

Дядя Петя, как понял впоследствии Лепила, был человеком невредным. Да, он любил хватить лишку под хорошую закуску, посудачить за столом с умным собеседником, пофилософствовать, вспоминая старые времена. А вспомнить дяде Пете было что, ведь он прожил на этом свете семьдесят шесть лет и навидался всякого.