Читать книгу - "В духе времени - Марина Серова"

Внешний вид гостя — это еще были цветочки. Ягодки ждали меня впереди. Коля выглядел очень хитро, а когда я впустила его в комнату — к счастью, тетушки не было, — то он и вовсе меня потряс. Рассказываю все честно, как было. Короче, Николай Николаевич выписал такой словесный пируэт в сочетании со столь удивительным набором телодвижений, что мне едва не стало дурно. По крайней мере, дар речи я потеряла на минуту как минимум. Так вот — он встал передо мной на одно колено, при этом вляпавшись в грязную лужицу, натекшую с его собственных ботинок, и торжественно, отчего его крысиная мордочка приобрела прямо-таки апокалиптическую важность, произнес:

— Евгения Василь… в-в-в… Евгения Максимовна, я долго, очень долго… со вчерашнего вечера, размышлял над этим решением и наконец… уф-ф-ф!.. и наконец пришел к выводу, что этого… такого… одним словом, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж! — выпалил он и, в высшей степени довольный тем, что ему удалось-таки произнести сакраментальную фразу, уставился на меня прищуренными подслеповатыми глазками.

Пораженная оказанной мне великой честью, я оперлась на стену и некоторое время бессмысленно смотрела на скромно ухмыляющуюся докукинскую физиономию. Когда же ко мне вернулся дар речи, первое, что мне удалось из себя выдавить, было растерянно-неопределенное:

— М-м-м… эта-та… спасибо, Коля, только… а чего это ты вдруг? Я имею в виду, что несколько неожиданно, да и вообще… Словом, Николай Николаевич, я должна подумать.

Понятно, что ни о чем думать я и не собиралась. Решение было вполне очевидным, но я должна была выдержать паузу, чтобы не огорчать моего эксцентричного гостя ну совсем уж молниеносным отказом. Я ведь знала его достаточно давно, и знала всегда с хорошей стороны, хотя никогда не воспринимала как мужчину.

Я спросила для того, чтобы выиграть время и хотя бы ненадолго перевести разговор в другую плоскость:

— Коля, а как твоя работа?

Маневр не возымел должного успеха: по всей видимости, Докукин был поглощен только тем, с чем явился.

— Работа… — рассеянно сказал он. — А, так… ничего, да. Так что, Женя, насчет моего главного вопроса?

— Како… а, ну да, — нехотя выговорила я. — Ну да, конечно.

Я пыталась сосредоточиться и молчала в поисках подходящих слов. Наконец, придав своему голосу как можно больше проникновенности, мягкости и сочувствия, заговорила:

— Ты понимаешь, Коля, то, что ты сказал, было настолько неожиданно и спонтанно, что я…

— А-а, тебе надо подумать? — радостно вклинился он в мою ответную речь и взмахнул рукой, отчего едва не разбил стеклянную поверхность изящного журнального столика.

Я с легкой досадой улыбнулась:

— Не перебивай. Так вот, Коля… я рада, что ты так хорошо и искренне ко мне относишься… м-м-м… Ты очень добрый и хороший человек, ты мой хороший друг… но понимаешь, Коля, ты пытаешься выйти на совсем иной уровень отношений, а для этого я должна относиться к тебе совсем по-иному. И не куксись, Докукин. Ты уж прости, Колечка, но я не могу принять твоего предложения. Все должно быть совсем по-другому.

Он обиженно отвернулся, и я не удержалась от смеха — настолько нелепо и трогательно выглядела его длинноносая очкастая физиономия.

— Нет… Женя… — пробормотал он. — То есть… ты меня выгоняешь?

— Я тебя выгоняю? Да ты что, Коля! — недоуменно отозвалась я. — Я тебя никуда не выгоняю. И не надо делать лица Гая Юлия Цезаря на последнем заседании сената: «И ты, Брут…». Лучше пойдем-ка завтракать… ты, наверное, еще не ел, если так рано поднялся?

— Не ел, — пробормотал он. — Только вот кактус откусил… показалось, что это яблоко.

Только тут я заметила, что губы Николая Николаевича в нескольких местах слегка надколоты и чуть припухли.

— Чудо ты морское, — проговорила я и, схватив его за рукав, буквально поволокла в кухню.

Так оно и было — вплоть до мельчайшего слова и жеста. И, честно говоря, эту своеобразную сцену я храню в памяти достаточно бережно. Кстати, я не стала говорить Коле, чтобы не обидеть еще больше, о том, что роз он мне подарил ровно двадцать штук. Как покойнице.