Читать книгу - "Фаворит - Дик Фрэнсис"

– О чем это ты? – Я уклонился от прямого ответа.

– Да так. – Его напряженное ожидание исчезло. – Ну, если ты ничего не видел... – Мы повернули назад. Мне было неприятно, что я не сказал Питу правды. Но уж слишком он был настойчивым и настороженным. Конечно, я был убежден, что Пит не такой человек, чтобы рискнуть искалечить лошадь, а уж тем более собственного друга, но почему он так явно обрадовался, когда поверил, что я ничего не заметил? Я решил было спросить его, а он как считает, и потом рассказать ему все, как было, когда он вдруг заговорил:

– Ты не собираешься участвовать в любительской скачке, Аллан? – Он стал таким, как всегда, насмешливым и улыбающимся, – Не собираюсь, – ответил я. – Послушай, Пит... Но он прервал меня.

– Тут мне поставили лошадь в мою конюшню дней пять-шесть тому назад. Записали на сегодня. Гнедой жеребец. Славное животное, на мой взгляд. Его привели из маленькой конюшни откуда-то с запада, и его новый владелец очень хочет, чтоб лошадь сегодня участвовала в скачке. Я пробовал тебе звонить сегодня утром, но ты уже ушел.

– Как его зовут? – спросил я, так как знал, что все эти предисловия были у Пита способом втянуть меня в какую-нибудь авантюру.

– Поднебесный.

– Не слыхал о таком. Что он натворил?

– Да ничего особенного. Конечно, он еще молодой...

– Ну, выкладывай, что он сделал? Пит вздохнул и сдался.

– Он скакал только два раза в Девоне, в прошлую осень. Он не упал, но... оба раза он сбросил наездника. Вообще-то он неплохо прыгал у меня через учебное препятствие сегодня утром. Я думаю, ты легко с ним сладишь, а сейчас это главное.

– Пит, мне не хочется тебе отказывать... – начал я.

– А его владелица так надеялась, что ты будешь скакать на нем! Это ее первая лошадь, и наездник должен в первый раз скакать в новой с иголочки форме. Она так нервничает! Я сказал, что попрошу тебя...

– Нет, не думаю... – начал я опять.

– Ну поговори с ней по крайней мере, – сказал Пит.

– Ты же понимаешь, если я поговорю с ней, мне будет гораздо труднее отказаться. Пит этого не отрицал.

– Опять какая-нибудь бедная старая дама, которая должна навсегда лечь в больницу и которая хочет получить последнее удовольствие перед своим печальным концом? – спросил я.

Это была трогательная история, с помощью которой Пит незадолго до этого убедил меня скакать на лошади, которая мне жестоко не нравилась. Старую даму я часто видел после этого на скачках. Очевидно, ее больница и ее печальный конец все еще дожидались ее.

– Нет, это совсем не бедная старая дама, – сказал Пит.

Мы подошли к загону, и Пит, оглядевшись, кивнул кому-то. Краем глаза я увидел, что к нам приближается женщина. Теперь, не совершая непростительной грубости, удирать было уже поздно. У меня хватило времени только шепотом от всего сердца выругать Пита, прежде чем я обернулся и был представлен новой владелице гнедого жеребца Поднебесного, мастера сбрасывать наездников.

– Мисс Эллери Пенн, это Аллан Йорк, – представил меня Пит.

Я погиб прежде, чем она успела произнести хоть одно слово. Первое, что я сказал, было:

– Я буду счастлив скакать на вашей лошади.

Пит откровенно смеялся надо мной.

Это была красавица. У нее были правильные черты лица, чудесная кожа, смеющиеся серые глаза, блестящие черные волосы, падавшие почти до плеч. И она привыкла к впечатлению, которое она производила. Но разве она была виновата в этом?

Пит сказал:

– Тогда порядок. Я объявлю тебя на любительскую. Это будет четвертая скачка. Форму я передам Клему. И он пошел к весовой.

– Я так рада, что вы согласились скакать на моей лошади, – сказала девушка. Она говорила неторопливо, низким голосом. – Мне подарили ее ко дню рождения. Вечная проблема – подарки ко дню рождения, правда? Мой дядя Джордж – он прелестный человек, но немножко со странностями – поместил объявление в «Таймсе», что купит скаковую лошадь. Тетя говорит, что он получил пятьдесят предложений и купил именно эту лошадь потому, что ему понравилось имя. Он сказал, что мне будет забавнее получить ко дню рождения лошадь вместо традиционного жемчужного ожерелья.

– Ваш дядя Джордж очаровательный человек!

– Да, но жить с ним трудновато. – У нее была особая манера повышать голос на последних словах каждой фразы так, что она звучала вопросительно. Как будто к каждому своему замечанию она добавляла: вы не согласны?

– А вы живете вместе с ним? – спросил я.

– Ну да. Мои родители разошлись в незапамятные времена, ну, разлетелись в разные стороны и все такое.

– Простите.

– Не нужно никаких соболезнований. Я совершенно не помню ни отца, ни мать. Образно выражаясь, они подкинули меня к дверям дяди Джорджа в нежном возрасте – двух лет от роду.

– Дядя Джордж хорошо выполнил свою задачу, – сказал я, глядя на нее с самым откровенным восхищением.

Она приняла это без всякой неловкости, почти как нечто само собой разумеющееся.

– Вернее, тетя Дэб. Она немножко практичнее. А вообще они оба очаровательны.

– Они здесь сегодня? – спросил я.

– Нет, – сказала мисс Эллери Пенн. – Дядя Джордж сказал, что, если уж он дал мне путевку в новый чудесный мир, сплошь населенный отважными и очаровательными молодыми людьми, не нужно, чтобы под ногами путались какие-то старые родичи.

– Я с каждой минутой все больше люблю дядю Джорджа, – сказал я.

Мисс Эллери Пенн одарила меня божественной улыбкой, которая, впрочем, ничего не обещала.

– Вы видели моего Поднебесного? Правда, симпатичный? – спросила она.

– Не видал. И боюсь, что пять минут тому назад я и не подозревал о его существовании. Как это случилось, что дядя Джордж послал его в конюшню Грегори? Выбрал первую попавшуюся?

Она засмеялась.

– Не думаю, чтобы он действовал наугад. Он выбрал конюшню вполне сознательно. Он сказал, что, если лошадь попадет в конюшню Грегори, я смогу заполучить майора Дэвидсона на мою лошадь. – Она нахмурила лоб. – Дядя был страшно потрясен, когда прочел в понедельник в газете, что майор Дэвидсон разбился.

– Он знал майора Дэвидсона? – спросил я, чтобы что-то сказать, любуясь пленительным изгибом уголков ее алого рта.

– Нет, я думаю, что он не знал его лично. Вероятно, он знал его отца. Мне кажется, он знал отцов всех молодых людей на свете. Он только сказал: «Боже милостивый, майор Дэвидсон умер!» И продолжал есть свой гренок. Но он не слышал, как я и тетя Дэб четыре раза просили его передать мармелад!

– И это все?

– Да, а почему вы спрашиваете? – сказала мисс Эллери Пенн с любопытством.

– Да ничего особенного, – сказал я. – Мы были большими друзьями с Биллом Дэвидсоном.