Читать книгу - "Человек наизнанку - Фред Варгас"

С самого рассвета люди стали собираться маленькими группами на площади Сен-Виктора. Накануне вечером Лоуренс поехал в горы, времени у него оставалось мало. Нужно было помочь волкам, закончить наблюдение за перемещениями стаи, осмотреть прилегающую местность, чтобы пресечь любые попытки без разрешения вторгнуться на территорию заповедника. В принципе, облаву устраивали только в окрестностях Сен-Виктора. В принципе, охотникам не следовало появляться в Меркантуре. В принципе, целью облавы было животное, либо пропавшее из виду минувшей зимой, либо недавно мигрировавшее сюда из Абруццких гор. В принципе, никто не собирался трогать волков из стаи, обитающей в заповеднике. Пока что. Глядя на этих молчаливых людей, на их напряженные лица и прищуренные глаза, можно было не сомневаться: это война. Держа старые ружья наперевес или повесив их на плечо, мужчины с воинственным видом прохаживались по площади вокруг фонтана. Ждали указаний: предстояло разбиться на группы, чтобы потом одновременно выступить из Сен-Мартена, Пюижирона, Торая, Боваля и Пьерфора. По последним сведениям, люди из Сен-Виктора должны были присоединиться к жителям Сен-Мартена.

Началась война.

Девять с половиной миллионов голов овец. Четыре десятка волков.

Камилла, найдя убежище за столиком кафе, через стекло следила за воинственными приготовлениями, вглядывалась в решительные лица, наблюдала, как мужчины приветствуют друг друга, демонстрируя солидарность. Вокруг них носились и оглушительно лаяли собаки. На призыв участвовать в облаве не откликнулись только Полуночник да Солиман. Самый почтенный и уважаемый пастух в округе не присоединился к охоте: то ли таков был приказ Сюзанны, то ли он сам так решил. Камиллу это не удивило. Полуночник относился к той породе людей, которые все счеты сводят сами. А вот мясник, наоборот, переходил от одной группы к другой, не в силах стоять на месте. Мясо, вечно мясо. Камилла узнала также Жермена, Турнера, Фроссе, Лефевра, остальные ей показались незнакомыми.

Люси, сидя за кассой, тоже наблюдала за охотниками.

— А этот как на прогулку собрался, — процедила она сквозь зубы.

— Кто? — спросила Камилла, подойдя к Люси и усевшись с ней рядом.

Люси махнула тряпкой в сторону окна:

— Массар, парень, что работает на скотобойне.

— Вон тот, толстяк в синей куртке?

— Нет, другой, за ним. С таким лицом, как будто ему налили, а пить не дают.

Камилла видела Массара впервые. Говорили, что он редко покидает свое жилище. Он работал на бойнях в Дине, жил уединенно в своем домике на вершине горы Ванс, а еду привозил себе из города. Поэтому его редко видели и не особенно старались с ним сблизиться. Его называли странным, Камилле он представлялся скорее нелюдимым, но в деревне это было почти одно и то же. Однако он и вправду был немного странным, пожалуй, каким-то нескладным. Крупный, кривоногий, с коротким массивным туловищем и длинными, безвольно висящими руками, он все время ходил, плотно надвинув на голову кепку, из-под которой, прикрывая низкий лоб, свисала прядь темных волос. Здесь, в горах, все жители были смуглыми, загорелыми, а кожа Массара сияла молочной белизной, словно у кюре, никогда не покидающего церковные стены. Парень стоял в сторонке, опустив ружье стволом вниз и неуклюже прислонившись к белому грузовичку. Он держал на поводке огромную пятнистую собаку.

— Он никогда не выходит из дому? — поинтересовалась Камилла.

— Только когда едет на бойню. Все остальное время торчит у себя наверху, как затворник, и чем он там занимается, бог его знает.

— А чем?

— Бог его знает, — задумчиво повторила Люси. — Женщины у него нет. И не было никогда.

Люси медленно протерла тряпкой стекло, словно что-то обдумывая и подбирая слова.

— У него, наверное, не получается, — сказала она, понизив голос. — Похоже на то, что он вообще не может.

Камилла не нашлась что ответить.

— А некоторые другое про него говорят, — продолжала Люси.

— Например?

— Другое, — повторила Люси, пожав плечами. — Во всяком случае, — снова заговорила она после недолгого молчания, — с тех пор, как здесь появились волки, он ни разу не подписал петицию против них. А их было достаточно — и петиций, и собраний. Можно подумать, что он — за волков. Должно быть, все оттого, что живет он там, наверху, один-одинешенек, ни женщины у него, никого. Мы не разрешаем детишкам подходить к его дому.