Читать книгу - "Кельтская загадка - Лин Гамильтон"

— Может, разведем огонь? — воскликнул Майкл. Заглянул в дровяной ящик, пожал плечами и направился к двери. — Сейчас вернусь.

Я стояла возле окна, глядя в туман. Сквозь него было видно всего на несколько футов, и Майкл скрылся почти сразу же. Дождь барабанил по крыше, разбивался об оконные стекла. Вдали послышался громкий крик, возможно, чайки или убегавшего от дождя животного, этот звук снова вызвал у меня раздражение.

Пробыв под открытым небом дольше, чем мне представлялось необходимым, Майкл, вымокший до нитки и очень грязный, вернулся с охапкой темных штуковин, формой и размером напоминавших кирпичи.

— Торф, — сказал он, заметив выражение моего лица. — Вам потребуется завести еще, мистер Стюарт. Мне пришлось ползать на четвереньках, доставая последние из-под дома. Огонь у нас будет.

Через несколько минут торф затлел, и Майкл встал спиной к камину, чтобы обсушиться. Торф, решила я, это и есть знаменитые ирландские брикеты.

— Да, совсем забыл, — неожиданно сказал Майкл, доставая из кармана рубашки размокший листок бумаги. — Мое указание. Я ничего не сказал остальным, потому что они не сказали бы о своих. Может быть, у них это пройдет, — добавил он. — Мистер Бирн жестоко отчитал их на этом видео. Испортил им настроение. В общем, здесь написано вот что: «Яростная волна».

— «Я морская зыбь. Яростная волна», — сказала я, очень сомневаясь, что у членов семьи это пройдет. Они как будто слишком уж расстроились. — Совершенно непонятно. Кстати, о непонятном. Кто такой Падриг Гилхули?

В комнате воцарилась полная тишина. Рука Бреты замерла на голове черепахи.

— Никто, — ответил Майкл. — Итак, мое указание связано с двумя другими. Как по-вашему? Это означает что-то?

— Искусная смена темы.

— Не знаю, — сказал Алекс, тоже достав свой конверт. — Мое связано с одним.

— Конечно, означает, — сказала я, оставив попытку разузнать что-то о Гилхули. — Указания размещены в определенном порядке. Эмин Бирн, судя по его высказываниям на видео, бывал иногда очень проницательным и нелицеприятным в оценке характеров. — Я замялась перед тем, как продолжать, осознав, что он дал оценку и характеру Бреты. Однако Брета как будто не обращала на это внимания и лишь продолжала мерно поглаживать голову черепахи. — Зная вас обоих, он решил, что первым раскроет свое указание Алекс, а вслед за ним Майкл.

— Но что это означает? — спросил Майкл.

Мы — я имею в виду нас троих, Брета продолжала сидеть с отсутствующим видом — размышляли несколько минут, что это может означать. Рядом с горящим камином, при стуке дождя, с бутылкой виски было приятно так бессмысленно развлекаться, пытаясь понять, что все это значит: вести игру в двадцать вопросов с человеком, который знал ответ, но покинул этот мир.

Особенно воодушевился Майкл.

— Может, указания ведут к затонувшему неподалеку от берега судну с золотыми слитками, — предположил он.

— Возможно, — согласился Алекс.

— Но и морская зыбь, и яростная волна — это поверхность, а не глубь океана. Вряд ли следует воспринимать это буквально. Может быть, это анаграмма, какой-то загадочный шифр.

Брета громко вздохнула.

— Это стихотворение, — сказала она, взглянув на нас так, словно мы были неразумными существами, несколькими ступенями ниже ее любимого животного, которое она все еще держала на руках.

Мы взглянули на нее.

— Продолжай, Брет, — раздраженно сказал Майкл. — Нельзя же только сказать: «Это стихотворение» — и остановиться. Какое стихотворение? Что там дальше?

Брета промолчала. У меня возникло желание потрясти ее так, чтобы глаза на лоб вылезли, но я решила не проявлять по этому поводу никаких эмоций. Алекс получил свой замечательный маленький коттедж. Я сказала ему, что он исполнил свою роль, сообщив остальным свое указание, и теперь ему нужно отдыхать, забыв об этой неприятной семейке.

— Песнь Авархина, — сказала наконец Брета.

— Что? — хором спросила мы.

— Песнь Авархина. Произносится Авархин, пишется A-m-a-i-r-g-e-n, иногда A-m-h-a-i-r-g-h-i-n. Оно очень древнее. Считается, что Авархин был филе, то есть поэтом милезийцев, первым кельтом, ступившим на ирландскую землю. Говорят, он читал нараспев это стихотворение, сойдя с корабля на ирландскую землю. Все это, разумеется, чушь.

— Кто такие милезийцы?

— Ничего не знаете? — ответила Брета.

Черт, подумала я, противная молодая особа.

И решила сказать Робу, что ему повезло иметь такую дочь, как Дженнифер, ненамного младше Бреты, хоть иногда он и находит ее трудной.

— Если хотите знать, — сказала Брета, — стихотворение из книги «Лебор Габала».

«Лебор Габала».[6]Это говорило не больше, чем ответ на вопрос относительно Падрига Гилхули. Я напомнила себе, что очень довольна, что у меня никогда не было детей. Будучи, как многие из моих подруг, большинство которых, как и я, заняты бизнесом, не слишком твердой в этом вопросе, я довольна, что время от времени получаю возможность прояснять свои мысли по этому поводу.

— Ну, раз ты такая умная, — сказал Майкл — судя по тону, он был так же раздражен, как и я, — какая строка следует дальше?

— Рев моря, — самодовольно ответила Брета.

— Это наверняка имеет какое-то отношение к воде, — сказал Майкл.

— Следующая строка об олене, — язвительно сказала Брета. По крайней мере, она не молчала.

— Но мы не знаем, использовал ли Эмин все стихотворение, так ведь? — сказал Алекс. — Для этого нужно увидеть другие указания.

— У Бреты есть указание. Мистер Маккафферти — или это был мистер Макглинн? — положил его в сейф в кабинете твоего отца, — сказал Майкл. Брета сохраняла скучающий вид.

— Кончай, Брег, — сказал Майкл, робко коснувшись ее руки. Она отдернула руку. Он, не смутясь этим, продолжал: — Пошли, возьмем твой конверт. Любопытно поискать эту штуку, что бы она собой ни представляла. А если она действительно чего-то стоит, как говорит твой отец, и ты найдешь ее, все будет хорошо. Будешь обеспечена, может быть, до конца жизни.

Но Брета не обращала на нас внимания.

Дождь прекратился так же внезапно, как начался, появилось солнце. Мы с Алексом вышли наружу осмотреться. За домом над черными горами все еще висели тучи, однако вокруг нас был мир сочных, ярких цветов, главным образом зеленого, но, кроме того, желтого, фиолетового и темной синевы моря.

— Я могу привыкнуть к этому месту, — сказал Алекс, осматриваясь по сторонам. — Это не совсем то, что я ожидал при названии Коттедж Розы. Мне представлялось нечто вроде английского усадебного сада. Но, кажется, меня это устраивает больше.