Читать книгу - "Пропавшая дочь - Адам Нэвилл"

– Ты съездил?

– Да. Этим утром.

– Где ты сейчас?

– У себя в номере.

– Хорошо. Оставайся там.

– Как долго?

– Пока я не узнаю, заявил ли на тебя Роберт Ист.

После утреннего визита он пришел к выводу, что какая-то отделившаяся часть его разума наблюдала за его относительно легким уходом. Как он снимал наручники с бледных запястий и лодыжек Роберта Иста, как угрожал напоследок отмщением, как снимал мешок с корчащегося старика. Как шел к машине сквозь теплый, пыльный, желтый воздух, потом медленно ехал через яркий солнечный свет, несущий фальшивые обещания счастья, прочь от Кокингтона в свое мрачное временное жилище, расположенное дальше по побережью, в Пейнтоне. Эта часть заставляла его следить за дорогой, подавляя подергивания, нервный тик и вздохи, грозящие перерасти в панику и раскаяние, пытаясь успокоить его дрожащие из-за спада адреналина руки. Все эти реакции и деятельность тела и разума будто управлялись каким-то бесчувственным администратором. Возможно, одна половина его внутреннего парламента посылала теперь более сострадательные импульсы второй, заседавшей на задних скамьях его разума. А та могла лишь свистеть и издеваться, без какого-либо осуждения, пока первое лицо везли домой и укладывали в постель.

Постепенно Отец начинал чувствовать себя лучше. Он больше не испытывал обессиливающих болей, тревога не вызывала тошноту, как было в первые три визита. Он не был уже таким хрупким и робким. Не атлет, но уже более опытный любитель.

– Что ты получил?

– Все с его устройств. Как обычно, пароли, имена…

– Хорошо. Оставь это на стойке регистрации отеля. Сегодня кто-нибудь заберет. Он пострадал?

– Я использовал иммобилайзер, а также газ. Не думаю…

– Продолжай.

– Не думаю, что это он.

– Да, но, возможно, среди той информации, которую ты добыл, будет что-то – связь, зацепка, какая-нибудь маленькая деталь. Мы поищем. Сегодня ты потрудился на славу, но тебе еще потребуются силы. Мы делаем все, что можем.

– Знаю.

– И у меня есть кое-кто еще.

– Кто? Давайте я…

– Мне нужно уходить. Но я скоро позвоню и сообщу все детали.

– Имя? Как его зовут?

– Боулз. Маррей Боулз. – Скарлетт положила трубку.

Отец называл свой контакт Скарлетт Йоханссон, поскольку никогда не встречался с ней и знал лишь по голосу. Во время их первого разговора он сразу же обратил внимание на ее легкий американский акцент, который напомнил ему одну старую кинозвезду в молодости. И поскольку его помощница всегда называла себя «другом семьи», в первые дни их общения Отец поведал ей, кого ему напомнил ее голос. Женщина рассмеялась и сказала так ее и называть. С тех пор его контакт носил имя Скарлетт Йоханссон.

За последний год с Отцом почти никто не связывался; даже коллеги, с которыми он тесно работал пятнадцать лет, даже его старые университетские друзья. Всякий раз, когда кто-то звонил ему с незнакомого номера, Отец хватал трубку в надежде, что это Скарлетт. Она связывалась с ним через аккаунты, которые сама отправляла. И которые, вместе с идентификаторами, постоянно меняла.

Кем она была? Он не знал, но подозревал, что Скарлетт работала в полиции, возможно, в группе по защите детей из какого-нибудь юго-западного графства. Он знал, что за каждым полицейским подразделением в стране закреплена такая группа, но они редко насчитывали больше двух человек. Иногда в них работал либо один мужчина, либо одна женщина.

Возможно, у Скарлетт Йоханссон были помощники, и ее выбрали контактировать с некоторыми родителями, потерявшими своих детей. Возможно, ей сообщили, что он – человек, подходящий для сотрудничества, поскольку однажды попал под арест за нападение на отсидевшего сексуального преступника, отвергшего попытку вступить в переговоры и просьбу поделиться информацией насчет его дочери. Этого типа даже не было в той части страны, где похитили его дочь. Но Отец должен был что-то сделать, и равнодушие преступника показалось ему неуместным. Потребовалось вмешательство четырех человек, чтобы оттащить его и прижать к стене, пока на велосипеде не подоспел вспомогательный сотрудник полиции.

Были выдвинуты обвинения, но, с учетом принятых во внимание обстоятельств, Отец отделался предупреждением. Скарлетт Йоханссон узнала об инциденте и о тяге Отца к действиям. Должно быть, где-то провели неофициальную беседу, на которой обсудили его пригодность к деликатным делам. Если между фракциями, облеченными властью, и проходили какие-то дискуссии, то ему о них не сообщалось, как и об оценках, которые давались во время закрытых процессов, в которых участвовала Скарлетт Йоханссон.

Помощники, видимо, были политически мотивированы и работали в сговоре с националистами, которые долгое время являлись самым популярным политическим движением в стране. Так думала его жена. Миранда считала, что его используют для преследования преступных элементов в определенных районах страны. Она боялась, что его также могут попросить устранить их. Подобные нелегальные стратегии не были чем-то необычным. Хотя вполне возможно, что эти офицеры полиции были просто хорошими людьми, которые помогали Отцу найти похищенную дочь, поскольку больше не могли ничего исправить. Возможно, существовало великое множество Скарлетт Йоханссон, предлагавших родителям передышку от мучительных ожиданий новостей, томительного молчания, отдаляющего их все дальше и дальше от того момента, когда их мир был разорван событиями, никак не связанными с аномальной жарой или грозами. Отец надеялся на это, хотя ему было все равно, откуда взялась информация. Он не знал, как это все работает, а просто нуждался в помощи.

В один из тех дней, превратившихся в сплошное пятно из бессонницы, истощения, горя и страха, Скарлетт Йоханссон позвонила ему. На тот момент его ребенок отсутствовал уже двадцать месяцев, одну неделю и два дня.

С тех пор Скарлетт Йоханссон звонила ему много раз. Несмотря на то что она обычно говорила быстро, словно боялась общаться с ним, Отец то и дело переспрашивал ее. Он старался не делать ошибок, когда записывал информацию, поскольку слишком многое было уже упущено или полностью проигнорировано. И он фиксировал все детали о тех людях, которых не заботили или не могли заботить другие. Эта внимательность очень помогла ему в ходе четырех визитов. И он по-прежнему не доверял очевидному раскаянию, которое наблюдал у допрашиваемых. Как и не верил, что люди, которых он выслеживал, смогут измениться в лучшую сторону. Эта уверенность облегчала его работу с ними.