Читать книгу - "Темница тихого ангела - Екатерина Островская"

– Ладно, пусть будет полтора доллара за экземпляр.

Только теперь Торганов понял, что его не разыгрывают, и спросил:

– Простите, а как вас зовут?

– Моя фамилия – Витальев. Можете называть меня просто Гриша.

– Гриша, я согласен.

Издатель снова вздохнул, на этот раз облегченно. И стал рассказывать о том, что они хотели бы получить эксклюзивные права на издание в России всех произведений Торганова, и если у него есть еще какие-нибудь рукописи, то можно заключить общий договор и наметить план выпуска.

– Россию собираетесь посетить? – поинтересовался Витальев.

– Летом, – ответил Николай, хотя даже не думал об этом.

Издатель обрадовался и заявил, что оплатит его пребывание в России, организует телевизионные выступления в разных ток-шоу, а также интервью в газетах. А пока можно заключить контракт на одну книгу – ту самую, что уже практически готова к печати, после чего немедленно на счет Торганова будет перечислен гонорар за первые сто тысяч экземпляров.

Через два дня Николай получил текст контракта в двух вариантах – на русском и английском языках, он подписал оба. Потом пришел перевод «Тихого ангела». Он был ужасным, и потому пришлось переписывать заново почти полностью весь роман. Но это оказалось совсем простым делом. Работалось ему легко и весело. Мистер Руни больше не звонил: сценарий второго фильма о русской графине он получил. В нем было все, о чем просил продюсер: и перестрелки, и драки, и автокатастрофа, и гибель нескольких родственников слепого миллионера, который в конце фильма прозревает окончательно и отдает часть своего огромного состояния на борьбу с сегрегацией.

Вскоре выправленная рукопись русского издания «Тихого ангела» полетела через океан. Издатель ознакомился с ней, позвонил среди ночи, поинтересовался погодой и сказал, что он в полном восторге. И не только он, но и жена, теща, даже его секретарша Вика целый день не могла работать, потому что рыдала над романом.

– Гонорар перечислили, – наконец сообщил Витальев самую радостную весть. И снова спросил: – Как у вас с погодой?

Вероятно, он намекал на визит Торганова в Россию.

Николай сделал вид, будто не понял намека.

– Сейчас у нас ночь.

Издатель извинился, еще раз напомнил о переведенной на счет Торганова сумме и, не прощаясь, отключился.

Николай снова лег в постель, но спать уже не хотелось. На часах было три ночи. Тогда он поднялся, не одеваясь, направился в кабинет и включил компьютер, но работать не очень-то хотелось, неожиданно вдруг вспомнилось детство, ленинградский двор, зажатый между двумя блочными многоэтажками, девочка-одноклассница, живущая в доме напротив, ее огромные синие глаза, в которые он заглянул однажды во время танца на школьном вечере – и вмиг позабыл длинноногую красавицу из американского боевика.

Руки сами легли на клавиатуру, и Торганов набрал первые строчки.

«Если для того, чтобы вернуться в тот далекий, растаявший во времени миг, надо умереть, то я готов умирать каждую секунду своего бытия. Но Бог дал мне слишком много здоровья, и я не способен испытать всю силу отчаяния, которое испытывают многие несчастные, цепляющиеся за жизнь в одной лишь надежде на ответную, бескорыстную и самоотверженную любвь».

Торганов посмотрел за окно: там за темными верхушками деревьев Центрального парка едва светилось подсвеченное огнями города чужое небо.

Господи, как звали ту девочку?

Он забыл почти все – какие-то мелкие обрывки воспоминаний проносились перед ним: лужи во дворе, горящие окна в доме напротив, стена, освещенная розовым солнцем, школьное крыльцо и девочка, попросившая его о чем-то; она улыбалась, и в ее глазах отражалось весеннее небо. Может быть, та девочка и была самым главным в его жизни. Но как ее звали?

«…Что-то неисполненное осталось там, куда невозможно вернуться и исправить собственную жизнь. Данное обещание забыто, а может быть, все, что происходит сейчас с ним, – это возмездие за глупые мечты о счастье, в котором нет ее – маленькой птички, певшей на подоконнике дома, где уже давно живут другие люди».

Торганов работал. Бледное солнце поднялось и осветило его комнату, но потом облака закрыли небо, и пронеслись тучи, гонимые шквальным ветром. Николай писал. От дождя он отмахнулся, как от назойливого гостя, постучавшего по оконному стеклу мокрой ладонью.

«…Все самое лучшее и самое чистое остается в детстве, и вся последующая жизнь – лишь возвращение…»

Торганов спешил. Почему-то очень хотелось закончить новый роман к лету.

А лето уже не за горами.

Позвонила Мишел.

– Как дела? – спросила она.

– Привет, – ответил он.

– Я уже прочитала сценарий.

– Ну и как тебе?

– Рыдаю.

– Неужели так плохо?

– Наоборот. Просто пытаюсь войти в образ. Но слезы мне мешают.

– Это всего лишь глупая сказка, – сказал Николай.

– Конечно, только мне безумно жаль героиню. Она любит скрипача, но спит с начальником полиции. И с главарем погромщиков.

– С Арнольдом?

– Вероятно, но только Шварценеггер еще не дал согласия на съемки. Сценарий он получил – в восторге от него и от своей роли. Но только боится играть отрицательного героя, почему-то ему кажется, что это навредит его политической карьере.

– Прости, но в моем сценарии твоя героиня ни с кем не спит.

– Я в курсе. Это Спилберг добавил остроты.

Мишел замолчала.

– У тебя кто-то есть? – после паузы услышал он.

Но что ответить, не знал. Наконец выдавил:

– Вряд ли.

– Хочешь, я приеду к тебе сегодня?

– А твой муж?

– Муж отнесется к этому спокойно. Я для него просто выгодное вложение капитала.

– Тогда, может, не стоит ломать его бизнес?

Мишел опять замолчала. Торганов ждал признаний, он даже не сомневался в том, что услышит их.

Но звезда произнесла тихо:

– Наверное, ты прав. Мы с тобой слишком разные. Мне сорок четыре года, у меня двое детей и четвертый муж, которого я не люблю, как и трех предыдущих.

Она вздохнула.

Николай поспешил ее утешить:

– У тебя есть призвание. Есть любимая работа. Миллионы мужчин любят тебя и мечтают о такой, как ты.

– А я не знаю, какая я на самом деле. В одном только уверена: сейчас мне нужен ты.

– Прости, но я не могу быть с тобой.

– Кого ты любишь, Ник?

– Россию, – соврал Николай.

Ирина Витальевна очень удивилась, узнав, что сын собирается в Москву.