Читать книгу - "Приличный человек - Чингиз Абдуллаев"

– Мы в первую очередь проверяем все версии, связанные с егобизнесом, – заверил Талганов, – у нас в Москве редко убивают из-занаследства. Чаще всего это разборки между бизнесменами, денежный интерес. Почтивсегда. За два года в прокуратуре у меня были либо бытовые убийства, либозаказные убийства бизнесменов. Почти всегда понятно, кто заказчик. Другое дело,что трудно доказать его причастность к убийству. Но латинский принцип «комувыгодно» всегда работает безупречно. Сразу понятно, кто мог быть заказчикомданного убийства. А вот в случае с Николаеем Сутеевым пока ничего не понятно.

– Эта проблема стоит перед юристами всего мира, –улыбнулся Дронго, – нужны доказательства и факты. Презумпцию невиновностиеще никто не отменял. Во всяком случае в цивилизованных странах. И задачапрокуратуры всегда доказать вину конкретного человека.

– Не всего мира, – возразил Талганов, – наСеверном Кавказе совсем другие обычаи. Мне иногда кажется, что некоторые обычаисохраняют свою актуальность до сих пор. Если убивают человека, то тампрактически сразу все знают, кто это мог сделать. Никаких доказательств не ищут,улики не собирают. Приходит старейшина из рода убитого и стучит в дверь семьиубийцы. И очень спокойно объявляет кровную месть, заявляя, что теперь их семьивраги. Вы знаете, как это здорово действует? Ведь объектом нападения теперьможет стать каждый мужчина из рода убийцы. Невольно тысячу раз подумаешь,прежде чем взяться за нож или пистолет.

– Обычай кровной мести явный пережиток прошлого, –возразил Дронго, – и тем более убийство члена семьи убийцы, вообще непричастного к этому преступлению. Вы знаете, как можно было заслужить прощениедругого рода, откуда был убитый? Все мужчины рода убийцы, включая старейшин,должны были на коленях ползти в сторону дома убитого. Сам убийца отпускалбороду и волосы в знак покаяния. Близкий родственник убитого должен был острымножом обрить и постричь убийцу. И если его рука не дрогнула, если не пролилоськрови, то убийцу прощали. Но это было неслыханное унижение всего рода. И людипредпочитали умирать, убивая друг друга, чем заслужить такое прощение.

– Я этого не знал, – признался Талганов, – теперьбуду знать. Но принцип неотвратимости наказания действовал. А это самое важное,когда борешься с преступностью.

– Никогда не говорите, что вы одобряете кровную месть, иначевас просто выгонят из прокуратуры, – посоветовал Дронго.

– И не только кровную месть, – сказал Талганов, –я недавно был в командировке на Урале. Там задержали очередногоманьяка-педофила. Если бы вы видели, что он делал с детьми! Вот в таких случаяхя за смертную казнь. И не смейте мне говорить, что в просвещенной Европе емудадут пожизненный срок. Таких нужно беспощадно убивать.

– Начнем с того, что эти люди по-настоящему больны, –печально возразил Дронго, – и их нужно скорее лечить, чем карать. Нообщество никогда не пойдет на подобные уступки. Общественное мнение требуетсурового наказания. В данном случае я честно не знаю ответа на ваш вопрос.

– У вас огромный опыт, – напомнил Талганов. – Втаком случае скажите мне откровенно, что лучше? Пожизненный срок или смертнаяказнь? Только не нужно уклоняться от ответа. Первый вариант или второй?

– За экономические преступления или так называемыегосударственные я бы не давал смертной казни, – признался Дронго.

– А убийства, совершенные с особой жестокостью, убийствадетей, женщин, стариков, убийства целых семей? – настаивал Талганов.

Дронго молчал.

– Не хотите отвечать? – криво усмехнулсяследователь. – Где же ваша объективность?

– Хочу, – ответил Дронго, – и отвечу. Я считаю,что таким тварям нет места на нашей земле. И в этих случаях я за безусловнуюсмертную казнь. Без всякого сомнения.

Талганов прикусил губу. Потом очень тихо спросил:

– Вас еще не выгнали из международных экспертов? С такимивзглядами, противоречащими европейским конвенциям?

– Уже скоро, – ответил Дронго, – видимо, скоро выгонят.Но я тоже видел то, что не должен видеть нормальный человек. И поэтому всегдапомню, что я не Бог. И если Бог иногда прощает такую нечисть, то я простить немогу. Это моя принципиальная позиция.

Талганов вздрогнул. Он увидел глаза Дронго, которые блеснулив этот момент ненавистью. Следователь даже испугался. Обычно никто не виделтаких глаз у Дронго. Он просто не позволял себе их показывать. Но сегодня,очевидно, под влиянием убийства несчастного Сутеева он позволил себе показатьсвои глаза. И они по-настоящему испугали следователя.