Читать книгу - "Картонная пуля - Александр Духнов"

Каждый год в Новосибирске устраивается массовый заплыв через Обь. Об этом всегда сообщают в прессе. Пишут, что участвуют старики и дети, в том числе чуть ли не десятилетние. На всякий случай на коротком фале все тащут за собой резиновый спасательный круг. Я поплыл без круга, но выбрал тот же самый опробованный маршрут. Если выныривать возле моста, длина пути получается около трех километров. При этом от берега до берега выходит километр, да два километра тащит река. Это все примерно. Точнее мог бы рассчитать автор теоремы про квадрат гипотенузы, но он давно умер.

С самого начала я выбрал самый тупой курс — перпендикулярно к берегу, а там уж куда вынесет… Перед глазами невдалеке маячил остров — то ли Отдыха, то ли Коровий, то ли Кораблик. На Оби в районе Новосибирска все островки имеют одно из трех названий. Считая гребки и не поднимая глаз, я плыл кролем. Интересно, один взмах рукой продвигает меня хотя бы на метр? Наверное, меньше. Даже длина шага по гладкому асфальту меньше метра.

На сотом гребке я позволил себе определиться на местности. Остров почти не приблизился, зато сдвинулся вправо. А берег с Бугринской рощей казался далекой, давно покинутой родиной. Странный оптический эффект. В руках уже чувствовалась усталость. В этом году я еще ни разу не был на пляже. Когда вообще последний раз плавал? В прошлом году, дай Бог памяти, в начале июня что ли. Помню, вода была холодной. Или это было в позапрошлом году?

Я бросил счет и перешел на неспешный брасс, стараясь дышать ровно… Есть такое народное средство от бессонницы — считать до тысячи. Опасно: досчитаю до тысячи, усну и проснусь только под Ташарой.

А Коровий-то все-таки поддается. Вот уже болтается рядом. Кустарник гнется и кипит сырой листвой. Можно выйти на берег, передохнуть. Кстати, в правилах заплыва через Обь выходить на остров не запрещается. А я себе могу позволить? Не будет ли нарушена чистота эксперимента? Наверное, будет. И разве я так уж устал?

Пока я сомневался, течение отбросило остров вверх и передо мной открылись бескрайние просторы вод. Где мост? Проклятье! Мост исчез! Расстворился в дожде. Волны заливают глаза. Далеко впереди угадывается полоса правого берега. Но я не могу сориентироваться. Главный ориентир, двенадцатиэтажная гостиница «Обь», словно провалился под землю. И последняя — «Коровья» — надежда уползает в воду, словно «Титаник». Уползла.

Я перевернулся на спину. В этом положении я могу продержаться сколько угодно. Если слегка перебирать ногами, рано или поздно выплывешь. Пускай не возле моста, пусть хоть в Заельцовском парке, главное, что не утону. Но сегодня лежать на спине тяжело. Дыханье сбивается, приходится дергаться, чтобы вынырнуть из накрывшей волны. Отдых не заладился.

Я остался один. Это и есть смерть. Об этом я и мечтал — или жить, или умереть. Во мне нет страха перед смертью. Есть только усмешка… Смахивающая на гримасу штангиста под рекордным весом.

Я один среди волн. Гордый буревестник, черной молнии подобный… Чем сейчас занимается Катя? Проснулась, лежит и потягивается, выгибая бархатную спинку. И не задает себе вопроса: чем занимается отставной подполковник Михаил Павлович Кузнецов? Конечно нет. Между тем подполковник посреди реки хватает ртом разорванный на куски ветер. Глупая картина.

Вроде, похолодало. Странно, что вода больше не кажется теплой. Холод подбирается снизу и опускается сверху. Такое чувство, будто на волосах выступил иней. Я в тисках холода. Сколько прошло времени?

…Я позвонил Кате, как только ушла Клепикова. Часов в десять. И звонил каждые полчаса до полуночи. Потом пошел к ней домой, но за ее дверью притаилась тишина. И снова звонил по телефону до четырех часов, пока на улице не засветился новый бледный день. Наверное, она нашла занятие повеселей, чем сидеть дома в одиночестве… А вечером в пятницу я пришел в кафе «Лебедь». На секунду выглянув из уборной, где девушки меняют костюмы между номерами, Катя сказала, что больше не будет со мной встречаться.

Я пытался объясниться, дескать, все не так, как она думает.

Она сказала:

— Мне все равно, ошибаюсь я или нет. Просто не хочу с тобой встречаться… Все, мне надо переодеваться…

…Не попрощавшись, она скрылась за дверью. Здесь же в коридоре неподалеку болтался паренек, не то здешняя секьюрити, не то приятель какой-нибудь из танцовщиц, скорее всего поддатый. Гадко ухмыляясь, он заметил:

— Что, дед, на молоденьких потянуло?

Надо было съездить ему по морде. Но вряд ли я против него продержался бы больше пяти секунд. В таких случаях надо сразу стрелять, но пистолета не оказалось под рукой.

Главное, что, разговаривая со мной, Катя держалась так же непринужденно, как жареный окунь на блюде. И ее спокойствие лучше всяких слов сказало мне, что здесь ловить нечего. Никогда она меня и не любила. И любить не могла. Просто вышло недоразумение…

…Ноги все время задевают какую-то скользкую ерунду. Плавучие водоросли? Кто тут водится посреди реки? Жареные окуни. Из зеленой пучины за мной наблюдает мерзкая тварь, огромная глубоководная мокрица, питающаяся человечиной. Пока что она легонько скользит по моим ногам длинными щупальцами, прикидывая, как получше ухватить.

Скорее всего, это фантомные прикосновения, выдуманные. Или маленькие рыбки играют. Здесь же не Шотландия. У нас таких подводных чудовищ, как там, не водится. Сибирь вообще очень спокойное место. Здесь только комары. Нет, есть еще клещи, зараженные энцефалитом, но они живут в траве, а не в воде. Странно, что вздорные страхи возникают у взрослого человека. Точно, что все мы родом из детства. Живем и умираем детьми.

Да уж лучше бы кто-нибудь в самом деле уволок на дно. Сколько можно барахтаться на одном месте? Волны тащут в разные стороны за руки и ноги…

Берег вынырнул из воды в виде серой полосы. Рядом. Еще взмахов сто. И сразу же я понял, что не в состоянии сделать ни одного… Это набережная между речным вокзалом и старой пристанью «Октябрьской». Еще не хватало утонуть в центре города… Я всегда был уверен, что вода держит человека, что на ней можно лежать, как на матраце. Но оказывается, это при условии, если в человеке осталась хоть капля сил. Вода, словно разумное существо, не трогает пловца, пока чувствует в нем силу. А как только сила исчезает, начинает тянуть вниз, засасывать в зеленое нутро. А на ногах — гири.

Если бы на набережной были люди, кто-нибудь мог броситься на помощь. Не успеют, никто не успеет, даже на моторной лодке. Идет дождь, на берегу никого нет. Но ведь хотя бы должен быть Филимонов со своим биноклем. Куда он смотрит?

— Помогите! — крикнул я.

Но крика не получилось. Волна залепила рот. Вода не только снаружи, но уже пробирается внутрь. Кашляя, я успел сделать еще несколько бессмысленных движений — точно так же хлопает крыльями петух с отрубленной головой.

В этом году, опасаясь весеннего половодья, гидрологи сбросили слишком много воды из Обского водохранилища. Об этом рассказывали в передаче «Панорама». А никакого половодья не случилось. То ли снега на Алтае оказалось меньше, чем ожидали… А потом редкостная жара полтора месяца иссушала реку. Кончилось тем, что уже в середине лета даже навигацию пришлось ограничивать из-за сильного обмеления…