Читать книгу - "Imprimatur - Рита Мональди"

Долгим, невеселым и утомительным было наше возвращение. С перепачканными руками и лицами, в промокшей одежде проникли мы в чулан. Я обессиленно рухнул на постель, стоило мне до нее добраться, и забылся сном праведника, за всю ночь ни разу не повернувшись на другой бок, в чем убедился утром, открыв глаза. Ноги болели так, словно в них вонзились сотни игл. Протянув руку, чтобы привстать, я дотронулся до какого-то шероховатого на ощупь предмета, которого ночью не заметил и который так и пролежал со мной до утра. Это была астрологическая книжонка Стилоне Приазо, чтение которой я срочно прервал с сутки назад, когда меня кликнул Кристофано.

Ночь помогла мне забыть все те страшные события, которые предсказывались в ней: смерть Кольбера, Муре (он же Фуке), и то, что не обойдется без яда, и горячка, и ядоносные болезни, жертвами которых стали Пеллегрино и Бедфорд, и «спрятанное сокровище», которое отыщется в начале месяца – видимо, письма, хранимые Кольбером в своем кабинете и похищенные Атто, – и «страшные сотрясения земли», и «взрыв подземных огней», уже затронувший здание «Оруженосца». И наконец, предвидение, касающееся осады Вены: «осада городов и сдача крупного укрепленного места», предсказанные Али и Леопольдом Австрийским.

Я задал себе вопрос: «Хочется ли мне знать, чего еще ожидать в последующие дни?», и у меня тут же свело живот, что было явным признаком того, что нет, с меня хватит. Лучше уж вернуться назад. Я стал листать книжку в обратном направлении, и мой взгляд приковала к себе последняя неделя июля, начинающаяся с 22-го числа.

На этой неделе послания миру будут исходить от Юпитера, управляющего королевским домом, который, проходя третий дом, шлет множество знаков; возможно, через болезнь кого-то могущественного королевство погрузится в слезы.

Кто-то из сильных мира сего должен был умереть в конце июля. Ни о чем таком я не слыхал и обрадовался приходу Кристофано: может, он что-нибудь знает.

Но и Кристофано ни о чем таком не слыхивал, зато снова поразился тому, какой ерундой, не имеющей ни малейшего отношения к нашему нынешнему положению, занят мой ум: то астрология, то судьбы сильных мира сего. Слава Богу, я успел сунуть книжонку под тюфяк. Было приятно уличить автора прогнозов в промахах и ошибках, да притом немалых. Предсказанное не подтвердилось, а это означало: даже звезды нельзя считать непогрешимыми. Я облегченно вздохнул про себя.

Кристофано между тем изучал меня.

– Пора юности – счастливейшая в человеческой жизни, все душевные и телесные силы на подъеме, в расцвете, – заговорил он отечески. – И все же не стоит злоупотреблять этим внезапным и порой неупорядоченным приливом сил, впустую расходуя их, – предостерег он меня, озабоченно ощупывая мешки у меня под глазами. – Подобное мотовство – не что иное, как грех, не меньший, чем общение с женщинами дурного поведения, – тут он многозначительно мотнул головой в сторону башенки, где проживала Клоридия, – недолго и французскую болезнь подцепить.

Уж кто-кто, а он-то в этом разбирался, ведь ему приходилось не раз сражаться с нею, пуская в ход тяжелую артиллерию: наиглавнейшее из снадобий – меркуриальную мазь!

– Простите, – перебил я его, чтобы увести разговор с этой усеянной шипами дороги, – и меня еще один вопрос: может, вы знаете, чем болеют крысы?

Кристофано хохотнул:

– Ну теперь понятно. Постояльцы забросали тебя расспросами, нет ли в «Оруженосце» крыс. Так?

Я изобразил на лице нечто вроде улыбки, которая меня ни к чему не обязывала.

– Так как же: есть здесь крысы или нет?

– Святые угодники, мало ли я чищу…

– Знаю, знаю. В противном случае, то есть если б мне попалась дохлая крыса, я бы вас всех предупредил…

– Но о чем?

– Ну как же, мой мальчик, ведь крысы первыми заболевают чумой. Гиппократ рекомендовал не прикасаться к ним, и в этом с ним были согласны его последователи – Аристотель, Плиний и Авиценна. Согласно географу Страбону, в Древнем Риме все, от мала до велика, знали, что появление больных крыс на улицах – признак эпидемии. Тот же Страбон пишет, что у итальянцев и испанцев было принято одаривать тех, кто убивал их в больших количествах. В Ветхом Завете рассказывается, как филистимляне, измученные наростами, обратили внимание на небывалое нашествие крыс на их поля и селения[141]. Стали расспрашивать своих жрецов и прорицателей, и те ответили, что некогда крысы уже опустошили землю и что надобно умилостивить Бога Израилева. Сам Аполлон, божество, которое, разгневавшись, насылало чуму, а успокоившись, прекращало ее, в Греции прозывался Сминфей – «Мышиный», в смысле – поражающий мышей и им подобных. В Иллиаде Аполлон Сминфей помогает троянцам и его стрелы во время Троянской войны девять дней несут в лагерь ахейцев чуму[142]. Эскулапа изображали с мертвой крысой у ног.