Читать книгу - "Музыка под занавес - Иэн Рэнкин"

— Уж не за этот ли «законный» бизнес российские власти точат на вас зубы?

— Во всем виновата политика, инспектор, — пояснил Андропов с видом оскорбленной добродетели. — Политика и мое нежелание давать кое-кому на лапу.

— Показательная казнь?

— Это мы еще посмотрим…

Андропов поднес стакан к губам.

— И все же… Насколько я знаю, в русских тюрьмах сейчас находится немало богатых людей. Вы не боитесь к ним присоединиться?

Андропов пожал плечами.

— К счастью, — добавил Ребус, — у вас здесь много влиятельных друзей, и не только среди лейбористов, но и среди националистов. Должно быть, это очень приятно — чувствовать себя настолько нужным человеком…

Русский миллиардер продолжал молчать, и Ребус решил сменить тему:

— Расскажите мне об Александре Федорове.

— Что именно вас интересует?

— В прошлую нашу беседу вы упомянули, что его выгнали с преподавательской работы за связи со студентками.

— Да. Ну и что?

— Я не сумел найти ни одного упоминания об этом ни в прессе, ни в Сети.

— Дело не предавалось огласке, но в Москве о нем многие знали.

— Странно все-таки, что вы рассказали мне об этом, но не упомянули, что вы, оказывается, вместе росли. Ведь вы жили в одном районе, кроме того — вы ровесники…

Андропов коротко взглянул на него.

— Не могу не повторить, инспектор: я просто потрясен…

— Насколько близко вы его знали?

— Почти не знал. Я, по-видимому, воплощал все, что Александр ненавидел и презирал. Если бы он сидел сейчас с нами, он употребил бы такие слова, как «алчность», «беспринципность» и «жестокость». Я, впрочем, предпочитаю говорить об уверенности в себе, предприимчивости и динамизме.

— Значит ли это, что Федоров был убежденным коммунистом?

— В вашем английском языке есть слово «больши».[19]Оно происходит от нашего русского «большевик». В свое время большевики проявляли неслыханную жестокость и беспринципность, но теперь так называют только упрямых ортодоксов, неспособных приспособиться к изменившимся историческим реалиям. Александр был из таких.

— Вы знали, что он находится в Эдинбурге?

— Кажется, я что-то такое слышал или читал в какой-то газете.

— Вы встречались с ним здесь?

— Нет.

— Странно все-таки, что Федоров зашел выпить именно сюда.

— Странно? — переспросил Андропов, снова пожимая плечами. — А чего тут странного? — Он отпил немного воды.

— Посудите сами: два человека, два земляка, каждый из которых по-своему знаменит и которые к тому же вместе росли, оказываются в одном сравнительно небольшом городе, но ни один из них не проявляет желания встретиться. Можете вы объяснить — почему?

— Наверное, потому, что нам нечего сказать друг другу, — заявил Андропов и вдруг добавил: — Не хотите ли выпить еще, инспектор?

Ребус машинально заглянул в бокал и обнаружил, что каким-то образом успел прикончить свое виски.

— Нет.

Он покачал головой и поднялся, собираясь покинуть кабинку.

— Пожалуй, я все же расскажу Бейквеллу о нашей встрече, — сказал ему вслед Андропов.

— Можете рассказать о ней и Кафферти, если хотите, — парировал Ребус. — Он подтвердит: если я за что-то берусь, то всегда довожу дело до конца.

— В этом отношении вы с ним очень похожи, — ответил Андропов. — Приятно было с вами побеседовать, инспектор.

Выйдя на улицу, Ребус попытался закурить, но порывистый, резкий ветер несколько раз гасил огонек зажигалки. Втянув голову в плечи и заслоняя лицо ладонями, Ребус попробовал закурить еще раз. Именно в этот момент из притормозившего напротив входа такси вышли член парламента Меган Макфарлейн и ее секретарь Родди Лидл. Не заметив Ребуса, они промаршировали прямиком в вестибюль отеля.

Проводив их взглядом, Ребус выпустил в небо струйку табачного дыма. Интересно, подумалось ему, что-то расскажет им Андропов о только что состоявшемся разговоре?